Миртаит из Трапезунда

– Куда именно Авшар разослал своих людей, чтобы разыскать нас?

– Мой господин ищет вас повсюду! С его земли вам не уйти! Осталось немного! Мои братья по оружию обязательно настигнут вас и выпустят всем до единого кишки! – зло расхохотался тюрок, а затем добавил послание, предназначавшееся лично мне. – Я тебя, крысеныш, пожалел и пригласил к нашему костру, а ты оказался неблагодарным мерзким ублюдком! Я тебя убью! – и пленный мужчина рванулся в мою сторону.

Реакция Агапита оказалась молниеносной. В один миг он вонзил свой острый клинок туркоману между лопаток.

– Пора убираться отсюда, – распорядился Агапит, после того как последний из наших преследователей был повергнут.

– Парамон ранен, – послышался тревожный голос Леонида.

Я увидел, как друнгарий склонился над своим солдатом: рябым мужчиной, что только вчера вечером радовался вину, принесенному мною от имени Агапита. Теперь императорский солдат беспомощно лежал с распоротым животом, не шевелился и не подавал никаких признаков жизни.

– Он больше не жилец, Леонид, – жестко заявил Агапит, едва взглянув на раненого солдата. Затем перевел взгляд на меня и отдал новое распоряжение: – Пойди и отыщи наших лошадей!

– Моя лошадь убита, господин.

– Тогда возьми любую другую. Нашим мертвым врагам их лошади более без надобности.

Я предпочел не злить Агапита и огляделся вокруг. Тела наших врагов были разметаны по всей лесной просеке, и я всячески старался не смотреть на жуткие последствия страшного боя, сосредоточившись исключительно на поиске лошадей.

Оказалось, что конь Агапита мирно стоял под соседним буком и с аппетитом щипал редкую зеленую траву. Я привязал его к дереву, чтобы он в поисках более сочной зелени не вздумал забрести поглубже в лес. После этого схватил за поводья первую попавшуюся мне малорослую коричневую с белыми пятнами лошадь, что прежде принадлежала кому-то из туркоман. Животное не упиралось и сразу пошло со мной. С убитой подо мной лошади хитроумного фермера Трифона я не забыл стянуть сумку с провиантом и теперь был полностью готов к продолжению нашего нелегкого пути.

Рябой воин по имени Парамон умер. Демир затащил его труп в густые заросли папоротника, слегка присыпав сухими ветками и накрыв травой. Хоронить тело верного солдата императора, как полагается, в земле не было времени.

Нас оставалось пятеро: я, Демир, Агапит, друнгарий Леонид и еще один оставшийся в живых после всех передряг жилистый воин невысокого роста, которого звали Федулом. В таком составе мы и двинулись дальше в путь. Нам следовало торопиться, поэтому свои вопросы о чудесном появлении друнгария Леонида на богом забытой проселочной дороге в буковом лесу я оставил до более удобного случая.

Глава 17. Триполи

Мы покинули злосчастный буковый лес и продолжили свой путь без остановок, только изредка переговариваясь друг с другом. Ехали мы то полем, то очередной лесной просекой, то кружили между кажущимися мне совершенно одинаковыми холмами. Все, что я знал, мы избегаем встречи с людьми Авшара и направляемся к приморскому тракту, который должен был безопасно привести нас в Триполи, а затем в Трапезунд.

Несколько раз издалека мы замечали небольшие отряды тюрков, но, не искушая судьбу, ускорялись и уходили прочь, не давая врагам малейшей возможности заметить нас и начать преследование. Моя новая лошадь хотя и была коротконогой, оказалась удивительно резвой и послушной. Я ни разу не отстал от нашего быстроходного отряда и изменил свое мнение о некрасивых и маленьких туркоманских лошадях в лучшую сторону.

Начинало темнеть, а мы так и не выехали на приморский тракт. Впрочем, Агапит оставался невозмутимым и самоуверенно утверждал, что мы следуем в верном направлении. Никто из нашего отряда даже не думал спорить с сыном Никиты Схолария. Кажется, кроме Агапита, ни один из нас толком не знал местности, в которой мы находились, и принял за благо слепо довериться нашему бесспорному командиру.

Наконец мы приблизились к какому-то невысокому холму, у подножия которого бойко журчал ручей. Почти со всех сторон холм был окружен плотным кольцом из деревьев, поэтому Агапит решил, что это место неплохо подойдет нам для ночного привала.

Я спешился и вместе со своей лошадью приблизился к ручью, сумев утолить жажду, страшно мучившую меня несколько часов кряду. Я омыл свое лицо и предпринял попытку смыть с рук остатки чужой крови, которая настолько сильно въелась в мои ладони, что они приобрели непривычный коричневатый оттенок. И если я довольно легко сумел очистить от остатков крови и грязи свои доспехи и оружие, то вот подол моей синей туники даже после всех стараний оказался в мутных темно-бордовых пятнах.

– Знатно нас потрепали, – заметил Демир, который отправился на ручей следом со мной и теперь промывал в холодной проточной воде свои, хвала Господу, немногочисленные ссадины и порезы.

– Ты спас мне жизнь, а мог бы уехать прочь, – сказал я своему другу с искренней благодарностью.

– За кого ты меня принимаешь, Гупин? – обиделся мусульманин.

– Сколько наших врагов ты убил в лесу?