Миртаит из Трапезунда

– Они не причинят вам никакого вреда, не стоит об этом беспокоиться. Туркоманы проезжают мимо и заезжают ко мне иногда, – попытался успокоить нас Трифон, чем вызвал у меня еще больше подозрений на свой счет.

– Еще встретиться здесь с туркоманами нам не хватало! Сейчас же уходим! – распорядился Агапит.

– А как же пирог? – изобразил искреннее недоумение фермер.

Однако Агапит уже успел покинуть комнату и торопливо спускался по лестнице во внутренний двор. Я же, не забывая о припасах, что приготовила для нас в дорогу зеленоглазая дева по имени Мария, схватил сумку с едой и только после этого бросился к выходу из комнаты.

К моменту, когда я появился во дворе, Демир и Агапит сидели верхом на лошадях, а с гребня холма спускался, с каждой минутой неумолимо приближаясь, небольшой отряд всадников.

– Это за нами, – тупо констатировал я, садясь на доставшуюся мне самую хилую кобылу.

– Поехали! Движемся очень быстро! – хмуро приказал нам Агапит.

Сын Никиты Схолария взял себе лучшую из имеющихся лошадей, а именно жеребца, что был в нашем отряде с самого отъезда из Трапезунда. Это позволило Агапиту почти с первых минут уйти от нас с Демиром в отрыв. Мне же досталась низкорослая и ужасно вредная кобыла, которая всячески упорствовала и не сразу пошла вскачь. В том, что мне предстоит с ней изрядно намаяться, я даже не сомневался.

Выехав с территории поместья, я не удержался и обернулся. Наши преследователи неумолимо приближались. Вот только их было не пятнадцать, а немногим меньше, чем утверждал Демир, ровно дюжина. Однако и этого могло быть вполне достаточно для того, чтобы расправиться с нами.

Миновав холмы, я выехал на лесную просеку, идущую через темный густой лес с преобладанием бука, мха и папоротника. Агапит давно скрылся из вида, а вот Демир, видя мое затруднение с лошадью, сдерживал своего коня, того самого замечательного жеребца Трифона, который оказался намного резвее моей рыжей клячи.

У меня же никак не получалось заставить свою лошадь двигаться быстрее. Я отчаянно колотил ее бока пятками, но рыжая кобыла лишь тяжело сопела и кряхтела мне в ответ. Вдруг она резко дернулась и издала какой-то странный глухой хрип. Сначала я даже не понял, что произошло, почувствовав мощнейший толчок сзади. Неожиданно и резко я вылетел из седла куда-то вперед и больно стукнулся правым плечом о толстый ствол большого замшелого бука. Я сел и какое-то время беспомощно хлопал глазами, наблюдая за тем, как моя лошадь бьется в мучительных конвульсиях, ведь из ее живота торчала стрела, а из раны обильно текла кровь.

В голове мелькнула мысль, что мне пришел конец. Я ужаснулся и по-мальчишески отказался в это поверить. Поворотив своего коня, ко мне подъехал Демир. Мой друг спешился, подбежал ко мне и начал сильно трясти за плечи. Я пришел в себя и даже смог встать на ноги, однако было уже поздно. Чепни нагнали нас и принялись окружать.

– Держись за мной, и как только дам тебе команду, беги в лес, – распорядился Демир, вынимая свой меч и принимая боевую стойку.

Мы с мусульманином оказались в настоящей западне. Даже мне было очевидно, что бежать глубоко в лес было уже слишком поздно.

Передо мной возникло знакомое лицо со шрамом во всю левую щеку. Во главе наших преследователей оказался Ягмыр, тот самый тюрок, что разговаривал со мной в лагере Авшара на ломаном греческом языке.

– Куда бежать? Нет бежать! – торжествующе загоготал туркоман. – Бросать меч, и мы не убить!

– Да пошел ты! – рявкнул на него Демир. – Толстая безмозглая свинья! Выйди и сразись со мной один на один как настоящий мужчина!

Ягмыр смерил взглядом моего друга и гневно прохрипел в ответ:

– Я тебя резать!

– Беги в лес! – негромко скомандовал мне Демир.

– А ты?

– Я за тобой.

Со всех ног я бросился в гущу леса, неловко виляя между буковых деревьев и густо растущих папоротников. Но тут дорогу мне преградил тюрок. Он был верхом на лошади и с пугающей уверенностью двигался прямо на меня.

Впрочем, первая атака туркомана не удалась. Я сумел уклониться от свирепого врага, нырнув между соседними деревьями. Мужчина что-то гневно прошипел мне в ответ, ведь вести бой в густом лесу с пешим противником оказалось для него неудобно.

Мой преследователь спешился и, оскалив зубы, вновь двинулся на меня. Доставать меч из ножен мне не было никакого смысла, ведь удачно воспользоваться этим оружием в бою с опытным противником я все равно не сумел бы. У меня оставался лишь нож, мой чудесный клинок из дамасской стали. Я достал его из голенища своего сапога и удобно вложил в правую руку. Тюрок остановился и дико заржал, увидев оружие, которым я собирался дать ему отпор. Я же принял привычную стойку и, доверившись инстинкту, почти не целясь, метнул нож.

К счастью, я и в этот раз оказался исключительно точен, всадив свой острый клинок чуть ниже кадыка тюрка, точно во впадину над его грудиной. Я хорошо помнил наставления Демира, который утверждал, что попадание в это самое место вызывает мгновенную остановку сердца у противника. Грозный туркоман замер и через долю секунды упал замертво.