Миртаит из Трапезунда

На прием к императору Трапезунда мы отправились верхом в сопровождении восьми личных телохранителей Никиты Схолария. Наша конная процессия уверенно шествовала по улицам города, и прохожие, встречающиеся на пути, в спешке расступались перед нами. Кто-то из них узнавал великого логофета, а кто-то просто видел в солидном господине богатого и влиятельного чиновника, которому лучше не переходить дороги в прямом и переносном смысле.

Я ехал на серой немолодой кобыле в яблоках, что была не пуглива и этим превосходно подходила для недолгих поездок по городу. Мне казалось, что в этот раз мы уж точно направляемся в Цитадель, но я вновь ошибся. Миновав Средний город, а затем прекрасную улицу Виа Империале, мы выехали на Майдан. Почти сразу покинув огромное пространство, переполненное разным людом, принялись подниматься на высокий холм, известный в народе как гора Митры.

И если под холмом располагался монастырь Богородицы Теоскепасти, в котором два последних года провела Ефросинья-Ирис, то на самой горе находился летний дворец императора Василия. В свою сезонную резиденцию государь нынче перебрался подозрительно рано и, на радость придворным сплетникам, без своей молодой ромейской супруги.

Летний дворец василевса был выстроен в красивом и удивительно живописном лесу. Воздух здесь был наполнен какой-то невероятной свежестью и приятной прохладой, а веселое щебетание птиц действовало на редкость упоительно и умиротворяюще. А еще с горы Митры открывался воистину чудесный вид: город и бездонное голубое море были отсюда как на ладони.

Двухэтажное здание дворца было возведено из белоснежного камня, а его узкие продолговатые окна облицованы красным кирпичом, выложенным сложным геометрическим орнаментом. Войти в здание дворца можно было через три двери, из которых средняя изготовлена из серебра, а две крайние – из полированной меди. Во дворе летней императорской резиденции стояла большая медная чаша, края которой были окованы серебром. Рядом с ней находились две фигуры драконов с разинутыми пастями. Чудища выпускали водяные струи и заполняли живительной влагой все пространство великолепной чаши, доставляя великую усладу в жаркие летние дни.

Ожидать аудиенции у правителя Трапезунда нам пришлось недолго. Глашатай императора, мужчина в красном одеянии, которого я видел в Цитадели уже не раз, привел нас в исключительно прекрасную комнату. Стены этого помещения были выложены пластинами из разноцветного мрамора, а на полу и потолке красовались позолоченные фигуры людей: женщин, мужчин и детей, собиравших богатый осенний урожай.

Василевс восседал за столом с громоздкой каменной столешницей, сосредоточенно изучая государственные бумаги. Одет император был в темно-синий шелк и парчу. Василий не надел короны, и я воочию смог оценить удивительную густоту его черных волос, которые были аккуратно уложены с ровным пробором посередине.

– Великий логофет Никита Схоларий и скутерий Агапит Схоларий, приветствую вас! – громогласно проговорил император Василий, откладывая свои бумаги в сторону.

Только теперь я узнал, какой чин был у Агапита при дворе. Мне показалось очень странным, что я ни разу не видел, как сын великого логофета выполнял свои прямые обязанности. Не иначе как его титул был прикрытием для тайных дел.

– Мне доложили, Никита, что у тебя есть важные новости для меня, – продолжил говорить василевс. – Я весь внимание.

– Доброго тебе дня, мой славный император! – проговорил великий логофет, приближаясь к василевсу.

Император Трапезунда протянул чиновнику руку, и Никита Схоларий, низко поклонившись, с глубочайшим почтением облобызал ее. От Ливадина я знал, что притрагиваться, а уж тем более целовать василевса, могли только самые близкие люди из императорского окружения. Привилегия, что была дарована Никите Схоларию, лишний раз подтверждала, насколько великий логофет был уважаем при трапезундском дворе.

– У меня имеются известия первостепенной важности, – со всей серьезностью заявил Никита Схоларий.

– Присядь-ка сюда, Никита, – и император указал своему чиновнику на стул с резной каменной спинкой, стоявший напротив него.

Великий логофет подчинился. Он занял указанный василевсом стул, а мы с Агапитом продолжали стоять на прежнем месте, оказавшись за спиной у Никиты Схолария.

Мою скромную персону василевс даже не заметил. Я же был чрезвычайно взволнован визитом к императору Трапезунда. Щеки у меня горели от возбуждения, ведь это было впервые, когда я видел государя Василия так близко. Прежнюю аудиенцию по случаю его венчания с ромейской принцессой я в расчет не брал, ведь тогда император находился слишком далеко от меня и в соответствии со сложным придворным церемониалом не произнес ни единого слова, предоставив все общение с подданными своему глашатаю.

– Как тебе известно, мой император, Агапит был отправлен с секретной миссией к туркоманскому племени чепни, – с расстановкой начал докладывать Никита Схоларий.

– Да, Никита, я помню. Мы это с тобой обсуждали, – подтвердил император. – Каковы результаты поездки?