Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила

А в самом деле — что?

— Эй! — крикнул Грин. — Эй, я здесь! Я землянин! Может, со своими длинными волосами, небритой и немытой физиономией и я выгляжу, как один из этих варваров, но я не из них. Я — Алан Грин, землянин!

Конечно, они не могли услышать его с такого расстояния, даже если рядом с кораблями сейчас и стоял кто-нибудь, способный его понять. Но Грин продолжал кричать, надсаживая глотку, пока не охрип.

В конце концов Арма перебила его вопли:

— Что все это значит, Алан? Тебя что, клюнула в затылок Зеленая Птица Несчастья, которая иногда летает над этой степью? Или Белая Птица Ужаса щипнула тебя прошлой ночью, когда ты спал на палубе?

Грин замолчал и, успокоившись, посмотрел на Арму. Может ли он сказать ей правду теперь, когда спасение так близко? Он не боялся, что Арма или остальные их спутники помешают ему связаться с экспедицией. Грин был уверен, что теперь его ничто не остановит.

Алан просто заколебался, говорить ли Арме, что он должен ее покинуть. Мысль о том, что он причинит Арме боль, была для него мучительной.

Он начал было говорить, поймал себя на том, что говорит по-английски, и перешел на местный язык:

— Эти корабли — они перенесли мой народ через пространство между звездами. Я попал в этот мир на таком же корабле, — можешь считать его космическим парусником. Мой корабль потерпел крушение, и мне пришлось высадиться в этом мире — твоем мире. Потом я услышал, что рядом с Эсторией приземлился еще один корабль и что король Рауссмиг взял его экипаж в плен и собирается принести их в жертву во время праздника Солнечного Ока. У меня было мало времени, чтобы успеть добраться в Эсторию, пока этого не случилось, и я уговорил Мирана взять меня с собой. Я потому и оставил тебя, что...

Грин потерял ход собственной мысли — точнее, его сбило появившееся на лице Армы непонятное выражение. Это была не боль, которую он боялся увидеть, и не дикая ярость, которая могла возникнуть в результате его объяснений. Арма смотрела на него с жалостью:

— Алан, о чем ты говоришь?

Грин указал на выстроившиеся в линию корабли:

— Они с Терры, с моей родной планеты.

— Я не понимаю, что ты называешь своей родной планетой, — по-прежнему жалостливо ответила Арма, — но это не какие-то там космические корабли. Это башни, построенные эсторианцами тысячу лет назад.

— Что-что ты говоришь?

Грин ошеломленно посмотрел на сверкающие громады. Если это не космические корабли, он готов съесть парус. И штурвал в придачу.

Яхта, подгоняемая сильным ветром, подходила все ближе к острову. Грин стоял рядом с Армой и чувствовал, что сейчас лопнет, если его напряжение не найдет выхода.

В конце концов выход нашелся. Из глаз Алана хлынули слезы, и он почувствовал, что задыхается. Его грудь готова была разорваться.

Как разумно древние строители отделали эти башни! Наземные подпорки, большие кили, длинные изогнутые линии, сходящиеся к носу — моделью этим башням послужил космический корабль. Этот вывод не был попыткой самообмана; такое сходство просто не могло быть случайным.

— Не плачь, Алан, — сказала Арма. — Твои люди могут подумать, что ты стал слабым. Капитаны не плачут.

— Этот капитан плачет, — ответил Грин, отвернулся и пошел через всю яхту на корму, где никто не мог увидеть, как его сотрясают рыдания.

Вскоре он почувствовал, как кто-то прикоснулся к его руке.

— Алан, — тихо сказала Арма. — Скажи мне правду. Если бы это действительно оказались корабли, которые могут путешествовать между звезд, ты взял бы меня с собой? Или ты все еще думаешь, что я... недостаточно хороша для тебя?

— Давай не будем говорить об этом сейчас, — отозвался Грин. — Я просто не могу. И, кроме того, нас слишком многие могут услышать. Давай попозже, когда все заснут.

— Хорошо, Алан.

Арма убрала руку и оставила Грина одного, понимая, что именно этого ему сейчас хочется. Алан мысленно поблагодарил ее за это, потому что знал, чего ей стоила эта сдержанность. В любом другом случае в подобной ситуации она бы уже чем-нибудь в него швырнула.

Немного успокоившись, Грин вернулся к штурвалу и сменил Мирана. После этого он некоторое время был слишком занят, чтобы предаваться мыслям о постигшем его разочаровании. Ему нужно было доложиться дежурному офицеру и рассказать ему историю их странствий. Это заняло несколько часов, потому что офицер позвал всех остальных, чтобы они тоже послушали эту поразительную историю. Потом они расспросили Мирана и Арму. Грин с беспокойством прислушивался к словам торговца, опасаясь, как бы тот не обнародовал свои подозрения, что он, Грин, не тот, за кого себя выдает. Однако, если у Мирана и были подобные намерения, он оставил их при себе — видимо, до прибытия в Эсторию.