Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила

Все офицеры дружно согласились, что, хотя они слыхали много историй, рассказанных путешественниками, им никогда еще не доводилось слышать ничего подобного. Они настояли на том, чтобы устроить пир в честь Мирана и Грина. В результате Грину удалось выполнить то, к чему он давно стремился, — помыться, постричься и побриться. Но в придачу к этому ему пришлось выдержать длинный пир, на котором Грин жутко объелся, чтобы не обижать хозяев, и к тому же младшие офицеры втянули его в состязание, кто кого перепьет. Его имплантат мог управиться с потрясающим количеством пищи и алкоголя, так что Грин заработал среди офицеров репутацию сверхчеловека. К полночи последний мертвецки пьяный офицер уронил голову на стол, и Грин получил наконец возможность вернуться на яхту.

К сожалению, толстого торговца ему пришлось тащить на себе. Выйдя из пиршественной залы, Грин обнаружил столпившихся у костра рикш, ожидающих клиентов, которые выпили столько, что им не страшны уже ни воры, ни призраки. Алан дал одному из них монету и приказал доставить Мирана на яхту.

— А вы, почтенный господин? Разве вы не собираетесь ехать домой?

— Попозже, — сказал Грин, взглянув на форт и на лежащие за ним холмы. — Я собираюсь немного пройтись, проветриться.

И прежде чем рикша успел его еще о чем-нибудь спросить, Грин нырнул в темноту и быстро зашагал к самому высокому холму острова.

Два часа спустя он неожиданно появился перед залитой лунным светом ветрозащитной стеной, прошел мимо множества пришвартованных на ночь парусников и поднялся на борт своей яхты. Быстро осмотрев палубу, землянин убедился, что все уже спят. Он осторожно прошел между распростертыми телами и улегся рядом с Армой. Грин лежал, закинув руки за голову и устремив взгляд на луну, и лицо его было задумчивым.

— Алан, я думала, что мы ночью поговорим, — прошептала Арма.

Грин напрягся, но не повернул головы и не посмотрел на Арму.

— Я тоже так думал, но офицеры задержали нас допоздна. Миран здесь?

— Да. Он появился за пять минут перед твоим приходом.

— Что?!

Грин приподнялся на локте и испытующе взглянул на Арму.

— А что тебя так удивило?

— Только то, что он был настолько пьян, что свалился и захрапел, как свинья. Толстый сын иззот! Он меня дурачил! И он наверняка...

— Что он наверняка?

Грин пожал плечами:

— Не знаю.

Он не мог сказать Арме, что Миран наверняка пошел за ним в холмы. И что, если толстяк действительно это сделал, он должен был увидеть кое-что, что наверняка сильно его обеспокоило.

Грин поднялся и внимательно посмотрел на валяющиеся тела. Миран спал позади штурвала, укутавшись в одеяло. Или делал вид, что спит.

Может, стоит его убить? Если Миран выдаст его эсторианским властям...

Грин сел обратно и прикоснулся к рукояти кинжала.

Должно быть, Арма догадалась о его раздумьях, потому что поинтересовалась:

— Почему ты хочешь его убить?

— Ты знаешь почему. Потому, что он может привести меня на костер.

— Алан, это неправда! — задохнулась Арма. — Ты не можешь быть демоном!

Это обвинение представлялось Грину таким смехотворным, что он даже не потрудился придумать какое-нибудь объяснение. А придумать стоило бы, он ведь знал, как серьезно эти люди относятся к подобным вещам. Но Грин так напряженно думал, как ему поступить с Мираном, что совершенно забыл об Арме. Лишь услышав ее сдавленные рыдания, Алан отвлекся от своих размышлений. Несколько удивленный этим проявлением чувств, Грин сказал:

— Не беспокойся. Они меня не сожгут.

— Не сожгут, — согласилась Арма, всхлипывая после каждого слова. — И меня не волнует, демон ты или нет. Я люблю тебя и пойду за тобой даже в ад!

Грину понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Арма считает его демоном, но ей это безразлично. Или, точнее, она решила не обращать на это внимания. Какое же самопожертвование ей для этого потребовалось! Арма, как и любой житель этого мира, с детства была приучена испытывать яростное отвращение к демонам и страх перед ними, и особенно настороженно относиться к ним, когда они являются в человеческом облике. Каких же усилий ей должно было стоить преодоление своих глубочайших предрассудков! Это было куда труднее, чем преодолеть межзвездное пространство. Грин был глубоко тронут.

— Арма! — позвал он и склонился поцеловать ее.

Но, к его удивлению, Арма отвернулась.

— Ты же знаешь, что я не извергаю огонь изо рта, как те демоны, про которых рассказывают, — сказал Алан, наполовину шутливо, наполовину с болью. — И я не буду выпивать твою душу поцелуями.

— Ты это уже сделал, — ответила она, отвернувшись.

— Арма!!!

— Да, ты это сделал! Иначе почему я последовала за тобой, когда ты бросил меня и попытался сбежать на «Птице»? И почему я все еще хочу следовать за тобой и быть с тобой, даже если эти башни превратятся в твои как — там — ты — их — называешь и ты уплывешь на них в небо? Почему — ведь ни одной нормальной человеческой женщине этого не захочется? Ответь!

Она тоже приподнялась на локте и повернулась к Грину. Алан едва узнал ее: так исказились ее черты, и таким мертвенно-бледным стало ее лицо.