Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила

Однажды из-за деревьев прямо на Инзах выскочил степной кот. Грин и Миран выстрелили одновременно, и кот упал в десяти ярдах от маленькой блондинки.

Степные коты, напоминающие гепардов, длинноногие грациозные создания, прекрасно приспособленные для бега, были единственной опасностью, угрожавшей беглецам, когда они находились на яхте. Впрочем, запрыгнуть на борт, когда судно шло полным ходом, они не могли. Иногда милю — другую бежали наперегонки с яхтой, потом постепенно удалялись.

Грин хотел сказать бы то же самое о диких собаках. Они были почти той же величины, что и степные коты, и бегали стаями по пять—десять голов. Серо — черная пятнистая шерсть, по-волчьи поставленные уши и массивные челюсти придавали им зловещий вид. Они мчались вплотную к колесам, завывая и лязгая своими чудовищными желтыми клыками. Потом одному из них приходила в голову мысль запрыгнуть на борт яхты и попробовать, каковы ее обитатели на вкус. Перемахнуть через ограждение этим псам было не так уж трудно. Обычно обитатели яхты остужали пыл незваного гостя прицельным ударом копья или взмахом сабли. Иногда они промахивались, и пес оказывался на палубе, давая матросам возможность повторить свою попытку, на этот раз с большим успехом. Потом его тело летело за борт, обратно к его же сородичам, большая часть которых тут же прекращала погоню и останавливалась, чтобы подзакусить своим мертвым собратом. После этого те, кто еще продолжал погоню, могли, в свою очередь, попытать удачу, прыгая на яхту, отвратительно рыча, пытаясь напугать добычу так, чтобы она оцепенела от страха, и иногда достигая своей цели.

От нападений диких собак никто не погиб, но шрамы появились почти у всех. Только Госпожа Удача ухитрялась оставаться невредимой. Каждый раз, услышав отдаленное завывание, она взбиралась на мачту и не спускалась, пока опасность не проходила.

Сегодня беглецов никто не беспокоил. Все расслабились, занявшись болтовней и радостным поглощением не слишком-то вкусного, но зато питательного мяса хубера. Миран стоял на капитанском мостике, глядя на солнце через секстант. Прибор был найден в шкафчике, вместе с несколькими картами Ксардимура. Хотя карты были расположены в алфавитном порядке — по буквам неизвестного беглецам языка, — Миран оказался вполне в состоянии мысленно сопоставить их с картами, оставшимися на «Птице удачи». Он перечеркнул незнакомые названия и надписал сверху другие, килкрзанским письмом. Сделал он это исключительно по настоянию Грина, который не слишком доверял переводу Мирана и хотел иметь возможность читать карты сам. Кроме того, Грин заставил толстого торговца научить его и Арму пользоваться неуклюжим и усложненным, но точным секстантом.

Через несколько дней после того как Грин и его жена начали учиться обращению с навигационными приборами, произошел случай, который заставил Грина принять дальнейшие меры по обеспечению собственной безопасности. Они с Мираном стояли на корме с пистолетами наготове, а Арма тем временем направила яхту к стаду хуберов. Они собирались прибегнуть к своему обычному приему — гоняться за стадом, пока животные совсем не устанут. Как только они приблизились к огненно-рыжему жеребцу, мчащемуся бешеным галопом, Грин поднял пистолет. В этот момент Алан заметил, что Миран тоже прицелился, но при этом шагнул назад, оказавшись сбоку и позади Грина. Грин, который очень нервно относился к напрасной трате боеприпасов, повернулся предупредить Мирана, чтобы тот не стрелял, пока не увидит, что он, Грин, промахнулся. И тут он заметил, что дуло смотрит ему в затылок. Грин отчаянно дернулся в сторону, будучи убежденным, что сейчас ему вышибут мозги, прежде чем он успеет хоть рот открыть. Но Миран, увидев такую бурную реакцию, опустил пистолет и недоумевающе спросил у Алана, что это он делает.

Грин не ответил. Вместо этого он забрал у Мирана пистолет, который тот не слишком крепко держал, и спрятал его в шкафчик. Ни он, ни торговец больше не упоминали об этом случае, и Миран не спрашивал, почему ему с этого времени больше не разрешали стрелять. Это убедило Грина, что бывший капитан действительно хотел его застрелить, а потом сказать остальным, что это был несчастный случай.

Чтобы предупредить дальнейшие попытки «несчастных случаев», Грин сказал Арме, что если как-нибудь темной ночью он исчезнет, пусть она проследит, чтобы некую личность пристрелили и выбросили за борт. Он не стал называть имя «некоей личности», но намекнул на то, что это мужчина, а поскольку кроме самого Грина единственным мужчиной на яхте был Миран, не было никаких сомнений, кого именно Грин имел в виду. С этого времени Миран постоянно улыбался, шутил и всячески выказывал свою готовность к сотрудничеству. Тем не менее Алан не раз ловил на его лице хмурое и задумчивое выражение. Торговец держался то за стилет, то за сумку с драгоценностями, которую носил за пазухой. Грин догадывался, что Миран обдумывает, что будет делать, когда они доберутся до Эстории.