— Платон, ты разве не слышал звонок на Собрание?
— На Собрание? — Платон открыл глаза пошире, словно удивившись. — Нет, сэр, не слышал. Я так углубился в занятия, сэр… — Он закрыл учебник и положил его к остальным. — Простите, сэр. Я готов понести наказание.
Директор школы посмотрел на него, стоявшего с видом мученика.
— Можешь не сомневаться, Платон. А теперь будь достоин своего имени и будь умницей. Марш на Собрание!
И Платон побежал, досадливо морщась. Как же он страдает от своего несчастного имени! Даже раньше, когда он не знал, что настоящий Платон был философом, даже тогда, когда он еще не понимал, что такое философ, он видел удивленное выражение глаз тех, кому было знакомо его имя, и ненавидел их за это. «Покажи мне свой ум, Платон!» Ну почему ему не дали имя, как всем остальным? Ведь есть очень много обычных, банальных, мужественных имен, из которых можно выбирать. Джим, Джек, Джордж, Том, Билл — все это лучше, чем Платон. И бесконечно лучше, чем прозвище, которым его наградили: «Платон, сонный философ».
Платон тихонько проскользнул на свое место на Собрании, чтобы не прерывать монотонное жужжание учителя. Значит, все думают, что его имя забавно, не так ли? Так пусть смеются над ним. Сейчас ему всего лишь десять лет, но настанет время, когда он будет вести себя, как мужчина. Когда-нибудь он сам, а не такой вымышленный герой, как Комета Картер, станет высаживаться на странных планетах неизвестных солнц в поисках Рогана и других преступников, ищущих убежища на широких просторах Галактики.
Когда-нибудь… и тут у него в голове вспыхнула мысль, подобная взрыву.
Действительно, почему? Он умен, он может позаботиться о себе. Даже его наставники признавали это, когда не придирались к нему за его фантазии. Взять хотя бы тренажер космического корабля, который однажды привез в школу отставной пилот-космонавт, чтобы объяснить ученикам, как управлять кораблем и избегать бродячих метеоритов. Он сел за управление, и даже сам пилот-космонавт был удивлен, как уверенно он принял на себя роль пилота.
Он действительно может быть пилотом. Он в этом уверен. Дайте ему стоящую проблему вместо глупых вопросов о квадратных корнях или о том, кто открыл третий спутник Марса, и он всем покажет…
— Таким образом, — продолжал учитель, — вы будете готовы принять свои обязанности…
«Фиг вам, — подумал Платон. — Я собираюсь убежать».
А куда? Существует столько звезд, столько планет и астероидов.
Платон сидел, углубившись в свои мысли. Планеты, на которых невозможно жить без скафандра, отпадали сразу. Трудно раздобыть скафандр его размеров. Задача состояла в том, чтобы выбрать место, где физические условия от силы тяжести до давления атмосферы и ее состава напоминают те, что существуют на Венере или Земле. Ио это место должно быть полно захватывающих опасностей.
— Вставай, сонный философ, — раздался мальчишеский голос.
— Все уже закончилось.
Платон поднял голову и понял, что учитель перестал жужжать с кафедры, и все ученики уже встали и начали расходиться. Тогда он тоже встал и ушел.
Платон неподвижно лежал в темноте, его мозг был слишком возбужден, чтобы он мог уснуть. И через некоторое время, когда все в спальне успокоились, он потянулся за источником своего вдохновения. Он надел самодельные очки и включил встроенный в них инфракрасный фонарик, свет которого не был виден никому в спальне, кроме него, затем достал из-под подушки книгу и углубился в чтение.
Но они не умерли, как мужчины. Фактически, они вообще не умерли, и Платон разрешил появиться на его губах легкой усмешке. Хотя он считал себя фанатом Кометы Картера, но даже он не был удовлетворен прочитанной историей. Когда они попадали в ловушку, то из нее обязательно находился выход. Комета Картер, который всегда был настоящим героем, внезапно выказывал слабость разума, давая своему смертельному врагу невероятно простой способ бегства, который сам Комета Картер невероятно просто упустил из виду.
Платон никогда бы не допустил такой глупости. Он сам теперь был Кометой Картером, быстрее соображающим, более умным Картером, который даст Негодяю Рогану воздаяние за множество прошлых прегрешений. Он мчался по космосу на десятикратной скорости света, сжимая световые годы в секунды полета. Он…
Ему едва хватило время снять свои замечательные очки, как он тут же уснул.