Mise en Place (СИ)

- Я не могу. Никаких вариантов.

- Но до этого все было в порядке!

- Так было раньше, - отрезал Шерлок и тоже поднялся на ноги, начиная ходить по комнате. - Так не может продолжаться и дальше. Времена изменились, так же как и предпочтения людей в еде. Пятьдесят лет назад никто не мог отличить шашлык от рубленого бифштекса. Теперь же их заказывают в пятидесяти различных вариациях. «Империя» не умирает, Джон. Она уже мертва, просто ты не замечаешь.

Джон замер.

- Пошел вон.

- Джон…

- Нет. Ты пробрался в мою спальню глубоко за полночь и спокойно сообщил, что я должен позволить ресторану моего дедушки, который был одним из самых близких для меня людей, закрыться, даже ничего не предприняв? Убирайся. Поднимай свою чертову задницу и убирайся отсюда. - Джон взял пальто Шерлока и кинул ему в лицо.

- Джон, я…

- Убирайся! - крикнул он, и Шерлок послушно направился к двери. Когда его рука была уже на дверной ручке, он обернулся назад, надеясь, что Джон наблюдает за ним. Но этого не было: он лежал на боку, спиной к Шерлоку, и выглядел явно не настроенным к разговору.

Шерлок решил уступить ему, повернул ручку и вышел за дверь.

Он еще накануне вечером заметил фотографии на стене в холле. Среди них был портрет Джеймса Уотсона, основателя «Империи». Холмс хотел бы снова взглянуть на него, еще раз посмотреть на человека, который открыл этот ресторан и который теперь стал навязчивой идеей своего внука. И если с этой одержимостью ничего не сделать, она разрушит семью. Шерлок знал, что Джон не спит, он вслушивается и ждет, когда хлопнет входная дверь. Возможно, даже смотрит в окно, чтобы убедиться, что Холмс наконец ушел.

Шерлок задумался, что бы сделал Джон, если бы он не ушел и остался до утра.

Мысль интриговала.

Шерлок не хотел думать о Джоне Уотсоне. Он хотел думать о его ресторане, о том, как его сохранить. Но чем больше он погружался в мысли, тем больше входил в растерянность - идей по поводу спасения «Империи» не было абсолютно никаких.

========== Глава 8 ==========

За что я всегда любила кулинарию, особенно подготовительные работы, так это за то, что пока твои руки заняты, ты можешь думать о чем угодно. И каждый раз после восьмичасовой смены мне удавалось разобраться с волновавшими меня на тот момент вопросами – будь то какие-то бытовые мелочи или действительно серьезные проблемы.

Габриель Гамильтон

В ту ночь Джон так и не заснул. Он слышал, как Шерлок вышел из комнаты, как стихли его шаги на лестнице. Когда хлопнула входная дверь, он с облегчением выдохнул и провел рукой по лицу.

Какая же это глупость, какое ребячество – вот так дуться, лежа в кровати, повернувшись спиной к человеку, который разыскивал тебя, добивался тебя. Джон чувствовал себя полным придурком. Даже хуже – малолетним придурком, а не взрослым мужчиной, который получил медицинское образование и побывал на войне и который, как ему казалось, всегда вел себя как зрелый человек и был способен принимать серьезные решения. А когда взрослым людям что-то не нравится, они не прячут голову под подушками и не залезают под одеяло, чтобы избежать конфликта.

Нужно было врезать ему. Хорошенько размахнуться и выбить из Шерлока весь его гонор, да так, чтоб кровь носом пошла. А потом смотреть, как гримеры будут ему этот синяк замазывать. И как он будет объяснять всё это Лестрейду.

Джон дал волю воображению: Шерлок Холмс вскрикивает, прижимает руки к носу, падает на колени. Только вот в своем воображении Джон не возвышается над ним с гордым видом победителя. Боль в возгласе Холмса всё словно переворачивает в нём: Джон склоняется над ним, успокаивающе гладит по спине, шепчет извинения. И вот они уже сидят, Уотсон аккуратно стирает кровь со щеки Шерлока, осторожно пытается остановить носовое кровотечение. Холмс отпускает какой-то остроумный комментарий, и Джон смеется. Их лица так близко, Джон наклоняется и целует…

Блядь.

Уотсон сбросил одеяло и встал. Раз уж он даже свое дурацкое хреново чтоб его воображение контролировать не может…

Пол на кухне был ледяным, но Джону было лень подниматься в спальню за тапочками. В любом случае, спать совершенно расхотелось. Тот путь, на который его воображение ступило еще в спальне, был очень уж соблазнительным, и все эти мысли было уже не остановить. Кровотечение прекратилось, и теперь Джон и Шерлок были как двое счастливых подростков. Чтобы хоть как-то заглушить горечь от осознания невозможности всего этого, Уотсон вытащил из шкафа сковороду и швырнул на плиту. И пока он рылся в кладовке в поисках консервированных помидоров, Шерлок ласково трепал его волосы. А потом Холмс чистил лук и чеснок, а Джон обнимал его сзади, пытаясь пробраться под рубашку.

Да что ж ты будешь делать!..