Мисс Марпл

Появившаяся из дома женщина была полной противоположностью мисс Гриншо. Ее пышные волосы пепельного цвета были тщательно подкрашены, завиты и уложены. Так, должно быть, прихорашивались в старину маркизы, отправляясь на костюмированный бал. У нее так же был прекрасно развитый бюст, а голос, когда она заговорила, оказался неожиданно глубоким, и дикция была прекрасная, и лишь едва заметные паузы перед наиболее труднопроизносимыми словами выдавали, что в детстве она картавила. На ней было темное вечернее платье – слишком блестящее, чтобы оказаться настоящим шелком.

– Рыба, мадам, – коротко сказала она. – Я имею в виду треску. Ее так и не доставили. Я просила Альфреда, но он отказался.

Мисс Гриншо фыркнула.

– Отказался?

– Да, мадам. И в крайне нелюбезных выражениях.

Мисс Гриншо поднесла ко рту два испачканных в земле пальца и оглушительно свистнула, умудрившись при этом еще и крикнуть:

– Альфред! Альфред, поди сюда!

Из-за угла дома на зов появился молодой человек с красивым дерзким лицом. В руке он держал лопату. Он приблизился и наградил миссис Крессвелл взглядом, который никак нельзя было назвать дружелюбным.

– Звали меня, мисс?

– Да, Альфред. Я слышала, ты не хочешь идти за рыбой. В чем дело?

– Кто сказал, не хочу? Схожу, коли надо, – мрачно отозвался молодой человек. – Вам стоит только приказать.

– Да, пожалуйста, Альфред. Мне нужна к ужину рыба.

– Хорошо, мисс. Иду.

Уходя, он еще раз вызывающе глянул на миссис Крессвелл. Та вспыхнула и тихо пробормотала:

– Нет, это решительно невыносимо!

– Знаете, о чем я подумала? – повернулась к ней мисс Гриншо. – Эти господа – как раз то, что нам нужно.

Миссис Крессвелл удивленно на нее воззрилась.

– Простите, мадам, я не совсем...

– Для дела, о котором мы говорили, – пояснила мисс Гриншо и, повернувшись к Реймонду Весту, осведомилась: – Я ведь не ошибаюсь? Лицо, в пользу которого составлено завещание, действительно не имеет права быть свидетелем?

– Нет, – согласился тот, – не ошибаетесь.

– Я так и знала, – кивнула мисс Гриншо. – Уж настолько-то я в законах разбираюсь.

Она бросила лопатку в корзину для сорняков.

– Вы, оба, кажетесь мне заслуживающими доверия. Не откáжитесь подняться со мной в библиотеку?

– С удовольствием, – галантно согласился Хорас.

Они прошли в просторную гостиную, когда-то выдержанную в желто-золотых тонах. Теперь парча драпировки совсем выцвела, а мебель покрыл толстый слой пыли. Пройдя через большой, тускло освещенный холл, они поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в одну из комнат.

– Дедушкина библиотека, – объявила мисс Гриншо.

Хорас с нескрываемым любопытством огляделся. Комната была полна диковин. Повсюду, в самых неожиданных местах, красовались головы сфинксов; один из углов полностью занимала огромная бронзовая скульптура, изображающая, по-видимому, Поля и Виржини; у стены громоздились колоссальные бронзовые часы с украшениями в классическом стиле. Едва их увидев, Хорас поклялся себе, что сфотографирует их, чего бы это ему ни стоило.

– У нас здесь собрано очень много книг, – заметила мисс Гриншо.

Реймонд небрежно пробежался взглядом по корешкам и не нашел ни одной сколько-нибудь интересной. Непохоже было, чтобы их вообще кто-нибудь когда-то читал. Это были великолепно переплетенные тома классической литературы, изданные лет девяносто назад и с тех пор пылящиеся в библиотеке каждого желающего считать себя начитанным джентльменом. На полках виднелась и более легкомысленная литература – тоже конца прошлого века, – но и эти книги вряд ли когда-нибудь кто открывал.

Мисс Гриншо подошла к массивному письменному столу и, покопавшись в его недрах, извлекла оттуда сложенный лист пергамента.

– Мое завещание, – объявила она. – Надо же кому-то оставить свои деньги. Так уж принято. Очень бы не хотелось, чтобы они достались сыну барышника. Гарри Флетчер был привлекательный мужчина, но и мерзавец тоже порядочный. Уверена, его сынок не многим лучше. Нет, нет, – продолжала она, как будто кто-то пытался ей возразить, – я уже приняла решение. Я оставлю все Крессвелл.

– Вашей экономке?

– Да. Я ей все уже объяснила. Я прекращаю платить ей жалованье, но зато она становится наследницей всего моего имущества. Меня это в значительной мере избавит от текущих расходов, а ее заставит вести себя более подобающе... Во всяком случае, не хамить и не пытаться, чуть что, уволиться. Вы, я думаю, уже заметили, что она весьма высокого о себе мнения. Учитывая, что ее отец был водопроводчиком, нечего ей нос задирать.

Она развернула пергамент, взяла ручку и, обмакнув ее в чернила, вывела свою подпись:

«Катрин Дороти Гриншо».

– Вот так, – удовлетворенно выговорила она. – При свидетелях. Теперь распишитесь вы, и документ обретет законную силу.