Мисс Моул

Она тут же ощутила ужас, разлившийся в атмосфере столовой словно туман, искажающий очертания привычных вещей. Уилфрид украдкой вытянул из рукава носовой платок и принялся тщательно вытирать нос; Этель испуганно переводила взгляд с отца на мисс Моул, не зная, какой реакции ждать от батюшки, и не уверенная в намерениях экономки; легкая тень тревоги мелькнула на лице Рут и тут же исчезла. Всем было очевидно, что серьезным людям вроде мистера Кордера не задают фривольных вопросов, от которых веет легкомыслием, неуместным ни в поведении мисс Моул, ни в ситуации в целом, поэтому экономке лишь оставалось состроить глупо-вопросительный вид и ждать.

Вселенская скорбь мистера Кордера мгновенно обернулась изумленной злостью:

– Если вы пытались пошутить, мисс Моул, то уверяю вас, вышло не смешно!

– Что вы, нет конечно! – протестующе воскликнула Ханна. – Но… – Теперь, когда хозяин открыто напал на нее, она имела право нанести ответный удар и, с бульканьем подавив смешок, закончила: – …Если бы ограбил, было бы смешно.

– Мисс Моул! – возмущенно ахнула Этель.

– Это не в его характере, – пояснила мисс Моул, вздернув подбородок.

– Так вы знакомы с мистером Бленкинсопом? – медленно произнес мистер Кордер, словно напал на след преступления.

– Я виделась с ним… – начала мисс Моул, но преподобный перебил с предательской резкостью:

– Не в храме!

Только гордость удержала мистера Кордера от того, чтобы задать вопрос, на который Ханна не собиралась отвечать.

Да, мисс Моул слегка взбрыкнула и получила свою порцию веселья, хотя теперь опасалась, что Уилфриду из-за нее достанется. Пока в кабинете шла воспитательная беседа преподобного с племянником, Этель буравила экономку обиженным взглядом.

– Не стоило вам злить отца! – воскликнула она.

– Неужели? – спросила Ханна. Она протягивала ложку приторного солодового сиропа Рут и опасалась, что та из преданности отцу откажется его принимать. Однако, к ее облегчению, девочка послушно открыла рот. – Умничка, – похвалила мисс Моул. – Я-то всегда выплевывала этот сироп. На меня извели не одну дюжину бутылочек, но я так и не проглотила ни капли. Наберу в рот – и бежать.

– Если Уилфрид поссорится с отцом, его отошлют домой, – горевала Этель, – а там он несчастлив. Мать совсем его не понимает.

– Она вообще никого и ничего не понимает, кроме молитвенных собраний.

– Рут! Нельзя же быть такой невоспитанной.

– А мне все равно. Она противная старуха, от которой воняет камфорой. Все папины родственники просто ужасны, один дядя Джим приличный.

Замечание сестры направило мысли Этель в другую сторону.

– Вот было бы чудесно, если бы он приехал на Рождество! – воскликнула она, но Рут не разделяла ее восторгов, поэтому Этель продолжила мерить шагами столовую в напряженном ожидании.

Уилфрид, однако, вернулся бодр и весел.

– Все в порядке! – заявил он. – Нет ничего хуже праздности. Даже ложь не так страшна. Чертовски неловко, конечно, что дядя состоит в стольких комитетах. Он встретил еще и ректора, а не только мистера Бленкинсопа. И кстати, что натворил старина Сэмюэл? А вы, Мона Лиза, были бестактны, но забавны.

– Неужели? – спросила Ханна. – А мне показался забавным сам мистер Бленкинсоп, который взломал замки и сбежал с мешками денег…

– Но он этого не делал! – вскричала Этель. – Вам не следует так говорить.

– А если бы сделал, – торжественно парировала Ханна, – я была бы последней, кто обмолвился бы об этом хоть словом.

– И совершили бы роковую ошибку!

– Бедняжка Этель, – ласково сказал Уилфрид. – Не тебе скрещивать шпаги с Моной Лизой.

– Какие вы все злые! – взвизгнула девушка. – Вам лишь бы посмеяться, а отец расстроен! Вы же не знаете, как он себя чувствует, когда кто‐то покидает общину. Это как личное оскорбление!

– Ах да, – сочувственно кивнул Уилфрид, – конечно, дядюшка воспринимает это именно так, – и покосился на Ханну, которая из осторожности промолчала. – Значит, в этом и состоит вся вина старины Бленкинсопа? Да он счастливец! И все же жалок тот, чье сердце не знает радости, и глуп тот, кто не использует свои шансы. Лично меня посещение молельного дома развлекает. Обожаю послушать, как миссис Спенсер-Смит рассказывает всем, что приобрела шелковую нижнюю юбку, и шуршит ею в проходе, и наблюдать муки старины Эрнеста, собирающего лепты вдовиц; много раз я видел, как он умудрялся пронести блюдо для подаяний мимо, прежде чем они успевали опустить монетку. Мне нравится старина Эрнест.

– Мне они оба нравятся, – заявила Этель и, позабыв о своих обидах, добавила с жаром: – Интересно, они будут в этом году устраивать рождественский вечер?

– Если будут, я притворюсь, что свалилась с насморком, – пригрозила Рут. – Ненавижу их вечеринки.