Мисс Моул

– У вас шаги торопливее, чем у других людей, – пояснил он, – и, между прочим, я как раз собирался уходить. Обычно в это время по вечерам я отправляюсь прогуляться, так что, может, вы позволите проводить вас домой.

– Я пока не собиралась «домой», как вы это называете, – возразила она. – Когда у меня выдается свободный вечер, я стараюсь выжать из него все возможное. Я планировала обойти холм и спуститься по Авеню.

– Не думаю, что вам следует гулять там одной.

– Я буду не одна, если буду с вами. Но нет! – покаянно воскликнула она. – Не хочу портить вам прогулку, лучше пойду одна. Давайте двинемся вокруг холма в разные стороны, а потом я встречу вас в начале Бересфорд-роуд; тогда вы убедитесь, что никто меня не убил, и сможете довести меня до двери.

– Это будет весьма глупый поступок.

– Обожаю совершать глупые поступки!

– А я нет, – твердо сказал он, спускаясь вслед за ней по лестнице.

– Вам стоит научиться, – заметила Ханна. Теперь она ясно видела мистера Бленкинсопа в ярком освещении прихожей и решила, что он выглядит слишком основательным и невозмутимым, чтобы чему‐то у нее поучиться. Серьезный, в очках, он молча ждал, пока она пожелает спокойной ночи миссис Гибсон, и, по-прежнему не говоря ни слова, вышел вслед за ней на улицу.

Ханна обнаружила, что ей трудно разговаривать с мистером Бленкинсопом, когда она не видит его лица. Один его вид порождал в ней веселье и готовность вести себя нелепо; но теперь, когда он просто шагал рядом, его телесное присутствие будто подавляло ее способности, а сам ее спутник вроде как не испытывал потребности говорить. В молчании они пересекли Риджент-сквер и узким переулком вышли на улицу, где заканчивались магазины и начинались величественные особняки в георгианском стиле; так они добрались до Грин и освещенных фонарями тропинок.

– Думаю, так еще глупее, чем если бы мы шли по отдельности, – сказала Ханна, взглянув на него снизу вверх, и с удовольствием отметила, что он поневоле улыбнулся. Правда, улыбка длилась лишь мгновение.

– Зато безопаснее для вас, – заметил он.

– Безопаснее всего вообще не жить, а сразу умереть.

– Не согласен, – сказал мистер Бленкинсоп.

– Хорошо! Давайте поспорим!

– Не вижу, о чем тут спорить.

– Тогда расскажите мне о Риддингах.

– Похоже, они вызывают у вас огромное любопытство.

– Конечно! Вы уже начали учить мистера Риддинга игре в шахматы?

Мистер Бленкинсоп откашлялся.

– Да, я пытаюсь, – застенчиво признался он, а потом сердито, как будто виня Ханну, воскликнул: – У девочки и у самой случится нервный срыв, если она не получит хоть малейшей передышки!

Остаток прогулки Ханна удовлетворенно молчала. Ей было о чем подумать; видимо, и у мистера Бленкинсопа нашлось немало пищи для размышлений; вероятно, оба они думали о миссис Риддинг, и хотя, за исключением интересных мыслей, прогулка, как и предполагала мисс Моул, получилась глупой, она наслаждалась ощущением надежной защиты и была тронута любезностью бывшего соседа.

Расставаясь с ним у калитки, Ханна заметила, что крыльцо ярко освещено, а значит, входная дверь открыта. И действительно, в прихожей она увидела мистера Кордера. Ханна опасалась, что мистер Пилгрим тоже находится там, и ее улыбка, полная облегчения, явилась для преподобного неожиданностью.

– Я как раз выходил посмотреть, не вернулись ли вы, – пояснил он.

– Как мило с вашей стороны! Тогда, думаю, вы видели, как я шла по улице с мистером Бленкинсопом.

Проповедник не ожидал подобной откровенности и явно выглядел разочарованным.

– С мистером Бленкинсопом? – переспросил он.

– Да. Я навещала миссис Гибсон, и мистер Бленкинсоп проводил меня домой.

– Ах, миссис Гибсон. Надеюсь, вы приятно провели время. Не беспокойтесь о моем чае, мисс Моул. Мне пришлось приготовить его самому.

Глава 18

Спустя две недели Ханна шла через Даунс, чтобы отдать визит Лилии. Роберт Кордер недавно снова напомнил экономке о ее долге, и теперь она была готова его исполнить. Тень, отбрасываемая мистером Пилгримом, побледнела, и хотя Ханна по-прежнему ощущала ее как темную тучу, которая то ли вдруг разразится грозой, то ли пройдет стороной, прямо сейчас у нее над головой сияло ясное небо, а на душе было легко. По странному капризу, семья Кордеров довольно равнодушно отнеслась к визиту, который для нее был знаменательным и даже зловещим. На следующее утро за завтраком Роберт Кордер отпустил несколько добродушно-пренебрежительных замечаний, на которые был мастер. Преподобный выразил надежду, что вызовы городской жизни не покажутся мистеру Пилгриму слишком трудными после жизни в деревне, не предъявляющей особых требований; к счастью для новичка, приход крошечный, а прихожане отличаются простотой, поэтому никто не ждет, что новый пастырь будет оказывать на них – или, если брать шире, на кого‐либо в Рэдстоу – интеллектуальное влияние. Иными словами (хотя хозяин их не произнес), никто не ожидал от мистера Пилгрима участия в различных комитетах наравне с преподобным Кордером.