Мисс Моул

Порой она испытывала суеверный страх, когда думала, что в жизни появилось слишком много источников счастья. Дружба с Уилфридом, Рут и мистером Самсоном, нетерпеливое ожидание приезда Говарда и дяди Джима, веселые рассказы старого соседа и сочинение собственных историй – все это служило приятным сопровождением домашних дел. Ханна любила читать в постели и часто зачитывалась допоздна, не экономя на свечах, купленных за счет Роберта Кордера, но днем, выбирая косточки из изюма для рождественского пудинга, вытирая пыль или починяя одежду, она сочиняла собственные романы, главными действующими лицами в которых были иногда мистер и миссис Кордер, иногда дерзкий пират и сама Ханна, но чаще всего мистер Бленкинсоп, сражающийся с бурей непонятных чувств, которые она в нем разбудила. История о мистере Бленкинсопе нравилась Ханне больше всего, потому что сюжет можно было сделать и комичным, и трогательным, да и сам мистер Бленкинсоп был героем в ее вкусе. Она видела его человеком, свято верившим в преимущества безопасности, которого внезапно утянуло в туманные и опасные дебри жалости, где, пробираясь на ощупь, он вдруг очутился на границе мира еще более опасного и привлекательного. Как и говорила миссис Гибсон, у ее жильца было доброе сердце, и его тронуло поведение юной соседской жены, изо всех сил делающей вид, будто у нее нет проблем. Ханна тоже восхищалась миссис Риддинг, но у той был ребенок, и муж-невротик казался не самой большой ценой: Ханна заплатила бы и больше за обладание чудесным малышом. Временами она страшно злилась на мистера Бленкинсопа. Поскольку миссис Риддинг была первой женщиной из его знакомых, которая мужественно справилась с трудной ситуацией, он, естественно, решил, будто она на свете одна такая, и, льстя себе верой в то, что он единственный совершил это открытие, был готов приписать ей сразу все хорошие качества; так человек, открывший новый континент, отказался бы видеть в нем малейший изъян. Теперь Ханна могла понять его негодование по поводу ненужного сохранения жизни мистера Риддинга, однако – и тут снова возникал порочный круг – если бы мистера Риддинга бросили умирать, его вдова, по всей вероятности, исчезла бы с Принсес-роуд, а если бы и осталась, то мистер Бленкинсоп посчитал бы, что та счастливо отделалась, и потерял к ней всякий интерес. Теперь Ханне казалось, что ее самой большой ошибкой в жизни всегда был и по сей день остается отказ жалеть себя или предлагать другим свою кандидатуру в качестве предмета для жалости. В попытках привлечь внимание мистера Бленкинсопа своей живостью, умом и неосведомленностью она упустила из виду единственный метод, который мог бы сработать. Тут мисс Моул увидела свое отражение в зеркале и вспомнила, что жалкий вид без красоты вызывает в людях только раздражение, что женщина с длинным носом не может быть трогательной в проявлении печали, и немедленно отбросила сочинение романа в пользу философских размышлений о влиянии носа на судьбу. Идеальный женский носик по внешнему виду и свойствам должен быть изящно вылеплен и слегка, самую чуточку, вздернут, в то время как обвисший или загнутый кончик носа угрожает его обладательнице трагедией, если только та не является решительной личностью, как сама Ханна. Теория о мужских носах не складывалась. В относительной неважности мужских черт мисс Моул неохотно углядела своего рода доказательство превосходства противоположного пола, а когда попыталась вызвать в памяти черты лица мистера Бленкинсопа, то вспомнила только чистую кожу, очки и общее впечатление солидности и надежности.

И как же она обрадовалась и удивилась, когда в очередную среду вечером он предоставил ей возможность рассмотреть себя как следует. Она была дома одна; Рут участвовала в каком‐то школьном празднике, а Ханна в ее отсутствие шила нарядное платье, которое должно было стать для девочки сюрпризом. Одним из возражений Рут против участия в вечеринке у Спенсер-Смитов являлось несоответствие ее скромной одежды великолепным нарядам хозяйской дочери Марджери, и Ханна, которая на себе испытала кое-что похуже несоответствия, преисполнилась решимости сделать все, чтобы ее подопечная была одета не хуже ребенка Лилии.

Мисс Моул нахмурилась, когда звонок в дверь оторвал ее от работы, но просияла, увидев мистера Бленкинсопа.

– У вас плохая память, – заявила она ему. – Сегодня среда, вечер, мистера Кордера нет дома.

– А кто‐нибудь еще есть? – спросил он.

– Только я. Хотите оставить сообщение?

– Я предпочел бы зайти, если, конечно, не помешаю.

– Нисколько, а если умеете обращаться с иголкой, то у меня полно работы. – Она окинула гостя серьезным взглядом. – Хотя вы вряд ли осилите что‐нибудь сложнее пришивания пуговиц.

– У меня даже нет иглы. Это излишне, благодаря миссис Гибсон.

– Миссис Гибсон балует жильцов. Вы будете скучать по ней, когда съедете.

Мистер Бленкинсоп, который следовал за Ханной в столовую, замер на месте.

– А кто сказал, что я собираюсь съезжать?