Мисс Моул

Впрочем, мысль о мистере Пилгриме так и осталась на задворках сознания, а мистер Бленкинсоп не предоставил ничего нового для осмысления, кроме разве что чувства безопасности, так что сейчас разум мисс Моул был свободен и готов воспринять впечатление о дяде Джиме. Поскольку Ханна всегда была иронична, сочиняя любовные романы о себе, она могла сделать их сколь угодно экстравагантными и потому нимало не разочаровалась, увидев мужчину в слишком тесной, на ее взгляд, одежде, совершенно не похожего на пирата ее грез. Что ж, это и к лучшему, подумала она, припомнив различия между той мисс Моул, которую мысленно определила ему в подруги, и собой, пока пожимала руку ничем не примечательному дяде Джиму, который мог бы работать налоговым инспектором. У Джима Эрли оказалось узкое лицо, коротко постриженные светлые усы и гусиные лапки морщинок возле глаз, которые придавали ему скорее веселое, чем озабоченное выражение. И хотя загар и вправду был бронзовым (по сравнению с шурином Роберт Кордер выглядел больным лихорадкой с пятнами румянца на скулах), но не наводил немедленно на мысль об ураганах и тропическом солнце. В целом гость обладал обычной наружностью, но в его неторопливых движениях, медленной речи и спокойном, неосуждающем взгляде было нечто такое, что заставило Ханну почувствовать: перед ней еще один мужчина, на которого можно положиться. На Роберта Кордера мистер Эрли оказал интересный эффект: в его присутствии тот словно скукожился до гномьих размеров, но для Ханны это была первая возможность сравнить преподобного с человеком, принадлежащим более широкому миру, чем мир молельни на Бересфорд-роуд, и ей показалось, что дядя Джим смотрелся бы за церковной кафедрой уместнее, чем Роберт Кордер на капитанском мостике. Авторитет Джима Эрли был авторитетом человека, который хорошо знает свое дело и с течением времени достиг в нем определенного положения, вполне заслуженного, в то время как Роберт Кордер получил готовую должность вместе с прилагающимся к ней авторитетом, и хотя тот служил постоянным источником вознаграждений, но столь же постоянно вынуждал искать и требовать признания. Ханна с грустью подумала, что сама очень похожа на преподобного: не владея профессией, способной обеспечить хороший старт в жизни, она тем не менее не довольствуется впечатлением, которое ее личность (без посторонних ухищрений) производит на других; возможно, это признак слабохарактерности.

Дав себе на будущее очередной зарок исправиться, мисс Моул продолжила молчаливое наблюдение. Она заметила, как Рут смотрит сияющими глазами на невозмутимое лицо дяди и время от времени поглядывает на саму Ханну, будто желая соединить их в своем счастье и разгадать, что́ каждый думает о другом. Ее старшая сестра, которая ради такого случая нацепила лишнее ожерелье и надела ярко-синее платье, бренчала бусами и ерзала за обеденным столом, но ее взгляд не излучал уверенности Рут. Этель ни на минуту не забывала о присутствии отца и тревожилась о том, чтобы разговор между ним и дядей Джимом протекал дружелюбно. Роберт Кордер всеми силами изображал радушного хозяина. Он предложил шурину рассказать какой‐нибудь случай из жизни, но мистер Эрли оказался так же неразговорчив, как Говард в вечер приезда. Капитан что‐то пробормотал о погоде, и Роберт Кордер терпеливо приподнял бровь. Не то чтобы преподобный жаждал послушать другого человека, но когда тот пренебрег возможностью, ему стало обидно. Рассказ об одном из путешествий снабдил бы преподобного множеством анекдотов для семейных ужинов и швейных собраний, текстами и наглядными примерами для бесчисленных проповедей, а этот человек, который с детства ходит по морям и знает все порты мира, не нашел ничего более поучительного, чем рядовое замечание о погоде. Шансы всегда предоставляются не тем, кто способен их использовать. Говард и Джим были похожи своей молчаливой тупостью, и какой из сына выйдет священник, отец боялся и предположить. Он откинулся на спинку стула и сложил с себя обязанность разговорить гостя. Он сделал все, что мог.

Внезапно мистер Эрли сам взял слово.

– А что с газом? – спросил он, посмотрев на люстру. – Светильник не должен так шипеть. Завтра гляну на него.

– Я гляжу на него уже больше двух месяцев, но это не произвело на рожок никакого впечатления, – скорбно пожаловалась Ханна.

Рут рассмеялась и покосилась на дядю. Она давно ждала, когда же мисс Моул даст понять, что она не просто обычная экономка, которая не смеет и рта раскрыть.

Роберт Кордер нахмурился.

– В таком случае, мисс Моул, – резко сказал он, – вам следовало вызвать газовщика.

– Но пришел бы он, если бы я его вызвала? И удалось бы его выставить после того, как он придет? Газовщики ничуть не лучше всего прочего: сначала ждешь их, как манны небесной, а после горько сожалеешь.

– Думаю, – заметил Роберт Кордер особенно мягко, чтобы скрыть раздражение, – вам часто приходилось хотеть того, что не положено.

– Само собой разумеется, – бодро подтвердила Ханна, нарушив собственный зарок, и дядя Джим очнулся и заметил ее существование.