Мисс Неугомонность

— Обязательно, детка, но давай я буду первым, с кем ты это сделаешь, — раздался у самого уха жаркий шепот. — Уж очень мне это дело понравилось. Первым быть. С тобой.

На спину тут же будто плеснули кипятка, спасаясь от которого мурашки толпами кинулись врассыпную по всему телу, а волосы на затылке, казалось, встали дыбом во всю длину.

Этот голос. Этот аромат. Эти воспоминания, непрошенными ворвавшиеся и затмившие все мало-мальски разумные мысли в башке.

Кевин, мать его, Доэрти.

Развернувшись в кольце его рук, неведомым образом оплетших меня одновременно с теплом его тела, я слегка покачнулась и невольно уткнулась лицом в грудь. И замерла на несколько блаженных мгновений.

Господи, как мне тут хорошо. Так… правильно. Так… единственно верно. Даже когда меня обнимает папа, это ощущается по другому: да, надежно, да, спокойно, да, уютно, но… Только в этих руках, длинных, жилистых, таких жестких, когда он удерживает очередного железного монстра, и таких нежных, когда прикасается ко мне, я чувствую себя на своем месте.

— Ну, привет, мисс Дюпре, госпожа директор и ассистент в одном лице.

Глубоко вздохнув, я подняла голову и…

— Это что за еб твою мать? Кто посмел? — рявкнула я неожиданно резким и грубым голосом, как только мой взгляд наткнулся на два шикарных, наливающихся синевой фонаря под обоими глазами нашего главного механика. — Кому руки пообрывать и в жо… задницу засунуть? Мне как его теперь на съемочную площадку выпускать? Николя? Поль? Ваша работа?

Крутнувшись, вырвалась и ломанулась на дуболомов-родственников, которые ответят мне еще и за то, какой обездоленной я себя ощутила без объятий Кевина. За все спрошу!

— Хей-хей, систер, мы не добавили ничего нового! Он таким и был! Клянусь! — возмутился самый старший, продолжая удерживать пакет со льдом на неожиданном месте, но при этом начав озираться в поисках путей к бегству.

— Да ты что такое говоришь! Думаешь, я тебе поверю? — разъярилась я и, задвинув Саважа за спину, поперла танком на съежившегося на барном стульчике громилу. — Да сколько можно вообще? Да когда же вы оставите меня в покое?

— Никогда, порох ты мой.

Все те же руки, словно арканом, накинутым сзади, притянули меня обратно, отрывая от пола.

— Они никогда не оставят тебя в покое и всегда будут защищать, потому что это твоя семья. И они не могут по-другому, потому что любят тебя. И Николя не врет. Все так и было. Я такой сюда и приперся.

Саваж говорил мне прямо на ухо, касаясь его губами, и от этого моя злость улетучилась, как туманная дымка под порывом теплого ветра.

— И кто тебя так? — практически промямлила я.

— Ну, не только у тебя есть любящие братья, готовые без спросу защищать. — Да, говори вот так и дальше или просто дыши у моей кожи, и я прощу всем и все и вообще забуду о том, что надо что-то кому-то там прощать…

— Хм, а тебя от кого?

— Да все от того же мудака.

— Э-э-э…

— Да ладно тебе стесняться! Там целое мудачище, огромное такое, дремучее, вонючее, смердючее, — радостно влез Дизель, распахивая мне свои объятия. — Рыжик, как же я по тебе соскучился!

— Отвали, я сказал! — рявкнул над моей макушкой мгновенно напрягшийся Кевин.

— А я не с тобой разговариваю, неандерталец психованный, а с прекрасной девушкой, которая уже мечтает вырваться из твоего удушающего захвата, — продолжал подзуживать неугомонный Рон.

— Рон, и вовсе ничего не удушающий, — вступилась я, спиной почувствовав, как закаменели мыщцы готового кинуться в драку Кевина. — И вообще, вы что, все вместе приехали? — наконец выразила я вслух свое недоумение. Господи, действительно все, даже Ронни возле стойки, вон, машет мне своим розовым зонтиком.

— Драконяша, без тебя проект застопорился совсем, — хмыкнул Ноа, а Фино согласно качнул головой. — Вернее, без тебя застопорился Кев, а уже без него весь проект.

— Мари, карамелька, непослушная девчонка. Я же велел тебе свалить на острова. Какого черта тебя опять в снега понесло? — капризно заныл Ронни. — Я тут мерзну.

— Дома сидел бы, — неприветливо буркнул Саваж. И вдруг подхватил меня на руки и буквально перекинул через плечо. — Вот как можно разговаривать в эдаком бедламе?

— Эй, ты не оборзел ли? — вскочил Николя со стула и тут же скривился и ойкнул.

— Сидеть! — приказала я, что наверняка выглядело как минимум комично, учитывая позу и положение в пространстве. — Все нормально! Я не против, только «за»!

— Утекает мое солнечное счастье сквозь пальцы! — крикнул нам в спину Дизель, театрально-трагично заломив руки, но при этом заговорщицки подмигнув мне с залихватской улыбкой. — Вот что за судьба у меня горемычная! Только захочешь тихого семейного уюта с потрясающей женщиной, так ее тут же из-под носа умыкнут. И кто?! Очередной брат! Куда катится мир?!

От спектакля одного актера меня отрезала захлопнувшаяся дверь, когда Кевин внес меня в номер, практически пролетев вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Торопливо поставив меня на пол, Саваж встал передо мной, уставившись в глаза пристально, словно стараясь что-то высмотреть. Нахмурил лоб, шумно сглотнул и кивнул будто каким-то своим мыслям.