Миссия "Ганимед" (СИ)

Если начистоту, то и Гейбу схема казалась сомнительной, но она выглядела новым уступом на отвесной скале, который мог быть спасительной ступенькой, чтобы выбраться на поверхность. Мог, конечно, стать и ложной надеждой, ведущей в тупик или, хуже того, обрушиться и увлечь за собой на дно пропасти.

Впрочем, действие всегда приносило больше пользы, чем бездействие, и половина повстанцев принялась за работу: те, кто хоть что-то понимал в технике и реально был способен что-то сделать. Остальные оказывали посильную помощь, и лишь Льюис всячески противодействовал, убеждая, что ничего не получится, а когда дошло, что его по-прежнему никто не слушает, заявил, что никуда не полетит.

— Почему? — спросил Майк.

— Моя вера в Республике не нужна, — загробным голосом сказал Льюис. — Но я буду за вас молиться…

— Полетишь, куда денешься, — оскалился Молли. — Как мы без тебя на пьянках засыпать будем?

Лицо Льюиса перекосило, но он оставил вопрос неотвеченным — видимо, не разделял оптимизма и собирался молиться за удачную реинкарнацию душ повстанцев исключительно на Титане.

Выборы на самую ответственную должность пилота отложили на день — требовалось выяснить все исходные данные, а без значительной модернизации челнока сделать это было невозможно.

Самый большой объём работ, безусловно, выпал Ноа: механик пытался успеть одновременно и с подготовкой катеров, не забывая между делом костерить Чейза, и с установкой вооружения на крошечный челнок — на него возлагались огромные надежды. А значит, Ноа уделял ему максимум внимания.

Гейб в числе многих активно принимал участие — Ноа давал конкретные поручения, хотя в случае с убитым катером приходилось постоянно уточнять и проявлять инициативу: неизвестно, какие сюрпризы может преподнести развалюха во время длительного перелёта.

Перерывов почти не делали — Гейб, как и Ноа, поступился ночным сном, но стал терять концентрацию и после того, как инструмент в третий раз выпал из рук, решил дать себе пару часов отдыха. Всё равно не успеет — работы с катером Чейза оставалось ещё не на один день. Но перед этим Гейб подошёл к Ноа: механик стоял возле челнока, обняв себя руками, что выглядело несколько странно.

— Что-то не так? — поинтересовался Гейб, усилием воли удерживая веки раскрытыми.

— Всё, — мрачно сказал Ноа. — Эта хрень две пятисотки не упрёт.

— Одной не хватит? — для Гейба ракеты были тёмным лесом, собственно, как и устройство автоматических орбитальных установок.

— Не хватит, — мотнул головой Ноа. — Хватит семисотки.

— Но?.. — предугадал проблему Гейб.

— Но у неё дальность втрое меньше.

— И?..

— И это билет в один конец, — с горечью произнёс Ноа.

— Да уж… — Гейбу нечего было ответить.

— Пойдём будить Марка и Молли. Надо обсудить.

Первым нашли прикорнувшего на скамье в ангаре Молли — он был укрыт пледом, который Гейб видел у Кэс.

— Надо народ собирать, — едва продрав глаза, постановил Молли и с удивлением посмотрел на плед и даже сжал ворсистую материю в кулаке, чтобы удостовериться, что ему не померещилось.

Бодрствующий условной ночью Марк идею поддержал — местом сбора, как обычно, стала столовая.

— То есть вы ищете желающего разбомбить станцию ради всех? — спросила побледневшая Кэс после сбивчивого изложения Марка, приправляемого техническими выкладками Ноа.

Марк кивнул, а Молли свёл брови к переносице и скрестил руки на груди, о чём-то раздумывая. Повстанцы переглядывались друг с другом: призрачная надежда опять ускользала, но инстинкт самосохранения исправно срабатывал. До последнего держаться за жизнь — так же естественно, как дышать до последней молекулы кислорода.

— Я полечу, — твёрдо сказал Гейб и поймал испуганный взгляд Рика. — Я и так вдвое дольше положенного прожил. — На глазах Кэс навернулись слёзы, а Молли покачал головой. — Так хоть польза какая-то будет, — Гейб наигранно улыбнулся. — Только я эта… только на симуляторах умею. Покажете?

— Покажем, — хрипло ответила Кэс.

— Ну ты мужик, — Энди похлопал его по плечу.

На самом деле сказать о выборе было нелегко, Гейб чувствовал, как горло перекрывает жёсткий сухой ком, а голос звучит всё более растерянно. На секунду даже появилось ощущение, что на базе отключились генераторы гравитации, и Гейб вот-вот оторвётся от щербатого пола и начнёт искать, за что зацепиться; в ушах зашумело, а щёки начали гореть.

Возможно, Гейб просто устал ждать и нашёл, как использовать собственную смерть во благо, но правда состояла в том, что он не хотел умирать. Совсем. И в то же время не видел иного выбора.

Он почти не слышал бурных обсуждений, доносились лишь отголоски, прислонился к стенке с покоцанной облицовкой и наблюдал за людьми: у них своя история, свои желания и мечты, но все они вмиг стали для него единой массой. Массой, за которую нужно умереть.

Возможно, Гейб уже умер — потому и решился, пока каждый из тех, к кому он привык за эти бесконечные недели, пытался уравновесить личное и коллективное, втайне надеясь, что свою кандидатуру предложит кто-то другой.