Миссис убийца

— Я уже сказал, что я думаю, — ответил Хаим и бесшумно вышел.

Я сорвал пробку с бутылки и сделал большой глоток. Горло у меня болело, и я чуть не поперхнулся.

Похоже, теперь я чувствовал себя настолько хорошо, что был в состоянии бороться дальше.

То, что я сделал с Жилем, похоже, переполнило чашу их терпения. Журналисты набросились на инспектора Греди, как на начальника Жиля, и теперь ему приходилось несладко.

Развернув одну из газет, я увидел на первой полосе свою фотографию. Хмыкнув, я стал читать:

«Вне себя от горя, Большой Герман, а он действительно был очень хорошим детективом, под влиянием навязчивой идеи хотел вырвать у убитого признание, которое подтвердило бы невиновность Патриции Стон. Между тем совершенно точно установлено, что жена Германа…»

Вся статья была в том же духе.

Я отбросил газету и взял другую. В ней была статья Абе Фитцеля. После нашего короткого разговора он, видимо, поверил в мою невиновность и обратил внимание на некоторые детали. Как я мог пытаться вырвать признание у Симсона, когда он был в невменяемом состоянии? Результаты вскрытия еще не получены, но, без всякого сомнения, Симсон в тот момент, когда в его комнате был Стон, находился без сознания.

Дальше Абе переходил на личные впечатления.

Он писал, что хорошо знаком с миссис Стон и часто бывал у нас в гостях. Он писал, что не может поверить в то, что Пат могла мне изменить…

Будь он здесь, я бы его обнял.

Я снова перечитал статью Абе. Она была короткой и не содержала конкретных фактов, одни лишь предположения и догадки. Но главное, он встал на мою сторону. Кстати, я говорил ему о Реге Хенсоне. Зная Абе, я мог предположить, что он сейчас пытается выяснить о нем все, что возможно. А у Абе знакомств и источников информации больше, чем у пятидесяти полицейских.

Вот только, к сожалению, он единственный, кто написал хоть что-то в мою защиту. Следующая статья представляла собой интервью, взятое каким-то ловкачом у Гретхен. Она наврала ему с три короба.

Она рассказала, что ждала мужа с работы и тут в ее комнату ворвался я.

«Этот человек ворвался в мою комнату. Я спала. Сначала я думала, что это Ганс, но, когда увидела незнакомого мужчину, сильно испугалась. Я смотрела на него во все глаза, и тут кто-то в коридоре сказал, что в одной из комнат убили человека.

Я сказала этому человеку:

— Внизу полиция. Вы убийца. Вы убили человека.

Он вытащил револьвер, наставил его на меня и процедил:

— Да, я убил его…»

Потом, видимо, желая сделать себе рекламу, она рассказала, как я хотел ее оглушить, но она благодаря физической силе и ловкости одолела меня. Каким-то чудом увернувшись, я удрал через окно… Ни больше, ни меньше…

Этот кретин репортер даже не поинтересовался у нее, почему же тогда полиция обнаружила ее в ванной связанной по рукам и ногам. Над статьей была помещена ее фотография.

Тут я неожиданно вспомнил о Мире, и мне стало дурно. Пожалуй, единственным моим оправданием может быть то, что я ее не так уж сильно хотел. То, что у нас с ней произошло, больше походило на изнасилование. Причем жертвой являлся я.

Я сделал еще глоток бурбона и спросил себя, чем же Мира может заниматься в свободное время. Ответа на этот вопрос у меня не было. Продолжая просматривать газеты, я наткнулся на интервью с теми, кто жил в одном доме с Кери. Я перечитал его три раза. Похоже, оно кое-что объясняло.

«Чарльз Свенсон, бывший страховой агент, пенсионер, и его жена, живущие этажом ниже квартиры, где произошло преступление, подтвердили свое первоначальное заявление о том, что миссис Стон была именно той рыжеволосой женщиной, которую они неоднократно видели поднимающейся в квартиру убитого.

Миссис Свенсон заявила:

— Мой муж и я, мы подумали, что, может быть, видели какую-нибудь другую женщину с такими же волосами, такой же походкой, таким же лицом…»

Одна мысль засела у меня в голове. Уж слишком все гладко сходилось, чтобы быть правдой. Все-таки тогда, в комиссариате, старый прохвост немного колебался, прежде чем опознал Пат. А потом ему захотелось попасть в газеты… И его жена, наверно, точно такая же.

«Но потом, еще раз все вспомнив, пришли к выводу, что это была совершенно точно она. Родинку у нее на щеке ни с какой другой не спутаешь…»

И еще они угощали кофе и пирожными полицейского, дежурившего возле квартиры Кери. Они делали все, чтобы быть в курсе дела. Зачем?

Я почувствовал, что начинаю догадываться.

Когда я спросил у Пат, что она делала с зеленым домашним платьем, она мне ответила:

«Я его отдала. Да, теперь я вспомнила — пришла женщина и сказала, что собирает вещи для бедных. Я отдала ей это платье и некоторые другие вещи. Они мне были не нужны.

— Это была мисс Велл?

— Нет, не она. Очень приятная, совсем седая старушка…»

У миссис Свенсон седые волосы и очень приятный вид.

Я обернул вокруг бедер полотенце и, шлепая босыми ногами, отправился в ту кабинку, где стоял телефон. Я набрал номер Абе Фитцеля.

Трубку подняли почти сразу же:

— Миссис Фитцель слушает.

— Это Герман, Ширли.