Мистер Грей младший (СИ)

В моей груди со скоростью злокачественной опухоли стала разрастаться боль. Всё во мне сжалось, как от удара. Колотящееся сердце резко дало на спад. С каждым вымученным стуком пульса кровь приливала к виску, а каждый звук, каждый глоток воздуха превратились в скрипы и кислоту. Я хотел упасть перед ней на колени. Моя душа теряла ориентиры. Я хотел ударить что-нибудь и чтобы это разбилось вдребезги. Это желание победило. Я схватил с тумбочки вазу из хрусталя и бросил на пол. Холодный блеск осколков взметнулся в отвратительно-ярком солнечном свете и опал на пол.

— Вот, что ты сделала с моим сердцем! — заорал я, перешагнул через развалины и схватил её за плечи, плотно сжал, — Ты всё у меня забрала, Айрин! Всё забрала! Все эти годы я только и жил твоей любовью, но даже она не вечна! Она прошла! Разбилась! Боже, почему?! Ты полюбила другого?! Кто он, Айрин?! Ты убиваешь меня снова и убьёшь ещё много раз! Тем, что сейчас уйдешь! Тем, что я буду тебя помнить! Тем, что ты выйдешь замуж и я об этом узнаю! Ты убиваешь меня! Снова и снова! Я слышу твой голос и мне больно. Я смотрю в твои глаза и мне больно. Я пытаюсь себя уговорить, что я всё это заслужил… Но… Господи, я не смогу уже без тебя… Прекрати убивать меня. Пожалуйста! — я встряхнул её и только сейчас заметил металл и холод в её глазах.

Она лишь сжимала губы и сводила брови, точно от боли.

— Мне! Мне больно! — прорычала она, — Мне больно! Убери свои руки! Отпусти меня!

Она выбилась из моих тисков, ударив меня ладонями в грудь и стала тереть свои предплечья, на которых остались красные следы от моей хватки. Блять! Блять! Блять!

— Ты предпочитаешь, чтобы было больно другим! — срывала голос она, — Уже больно! Мне уже больно, Тед! Уже!.. Но больше я этой боли не почувствую! Ты не прикоснёшься ни ко мне, ни к моему сердцу! Ничего не вернуть! Не смей преследовать меня! Забудь меня! Забудь, что я есть! Я в прошлом! Будь счастлив, Грей! Я желаю тебе счастья, как и каждому чужому человеку!

Айрин стиснула зубы, схватила сумочку с дивана и выбежала прочь из комнаты. По громкому стуку захлопнувшейся входной двери, я понял, что она покинула квартиру.

Покинула мою жизнь.

Покинула моё сознание.

Покинула моё сердце.

Боль разочарования и потери подкатила к горлу — и с глухим звуком ухнула мне в пятки, осадила мои лёгкие и взорвала, как бомба, всё внутри, оставляя лишь пустоту и вечную мерзлоту… Я сделал поворот вокруг своей оси и заметил в зеркале своё собственное отражение. «Я тебя ненавижу» — сказал я ублюдку, что в зеркале и засадил в его рожу кулак, оставляя жёсткую паутину из трещин, что скоро расползались по стеклу, а позже — точно камни с вершины скалы, опали вниз, усыпая искрами пол. Боль свела кулак, царапины усеяли пальцы, влажные от крови. Та боль, что внутри — была страшнее. Меня ошпарило от этого осознания. Я застонал, зарычал, как раненный зверь и сорвав с себя галстук, упал на колени перед осколками. Это слишком! Слишком для меня. Слишком больно. Взяв крупный кусок стекла в руку, я потянул его к сонной артерии, чтобы вспороть свою шею. Выпустить сквозь это отверстие свою жизнь. Выпустить душу! Прочь!

— Нет! — меня остановил вопль Джеки, а затем глухой удар раздался мне по затылку…

Издав гортанный рык, я упал ничком на осколки.

В глазах потемнело.

Душа освободилась.

В комнате играла Хьюстон.

========== Change. Part Two. ==========

Айрин

«Любовь — это зубная боль в сердце», — писал Генрих Гейне столетия назад. Вряд ли, можно сказать точнее… А что бывает после боли? После любой боли? Облегчение. Когда муки проходят, является чувство лёгкости и чего-то чистого внутри. Чего-то свободного, ведь тебя отпускает — во всех смыслах, тиски ослабевают и дают возможность вдоха.

Раны, особенно глубокие, не стоит трогать сразу. Оттого, что любовь прошла — не чужая любовь к тебе, а именно твоя — на сердце тоже остаются раны. Это разочарование, чувство того, что часть тебя потеряна, а вместе с тем… вместе с тем ощущение, что последствия необратимы. Я всегда была зависима от действий своего сердца, почти всегда. И это привело к тому, что я осознала, что не умела жить; почва под ногами, которая казалась мне постоянной, уплыла из-под ног, а я осталась на распутье между прошлым и будущим, без всего внутри.

Я несколько раз мечтала начать всё сначала. У меня не получалось, не получалось очень долго, что скорбно и неудивительно. Это были просто мечты, я сама ничего для этого не делала. Не брала так много раз протянутую руку, не пыталась сама стереть надежды вернуться в прошлое, ничего не делала. Пассивная мечтательница, определённо не знавшая ничего, что хочет от жизни. Я была именно такой и винить кого-то в потерянном времени — глупо и неправильно.

Я и не виню. Плыть по течению — надоело. Подстраиваться под сердце — тоже. Разум начинает побеждать, а значит, я расту. Нечего больше думать о том, что было. Только о том, что будет. Только о том, что уже случилось.