Мистер Минс и его двоюродный братец

Ч. ДИККЕНСЪ Мистеръ Минсъ и его двоюродный братецъ

Мистеръ Огустусъ Минсъ былъ холостякъ лтъ сорока, какъ говорилъ онъ самъ, — лтъ сорока-осьми, какъ говорили его друзья. Онъ всегда былъ чрезвычайно опрятенъ, аккуратенъ и щеголеватъ, и къ этому можно прибавить: немного легкомысленъ и до крайности преданъ уединенію. Онъ обыкновенно носилъ коричневаго цвта фракъ, безъ малйшей морщинки, свтлые «невыразимые» безъ пятнышка, гладкій шейный платокъ съ замчательно гладкимъ узломъ и сапогъ безъ всякой погршности; кром того онъ всегда имлъ при себ шолковый коричневый зонтикъ, съ рукояткой изъ слоновой кости. Мистеръ Огустусъ Минсъ служилъ писцомъ въ Министерств Иностранныхъ Длъ, въ Сомерсетъ-Гаус. Въ добавокъ къ девяти тысячамъ фунтовъ собственнаго капитала, обращавшагося въ банкахъ, мистеръ Минсъ получалъ хорошее, съ каждымъ годомъ увеличивающееся жалованье и занималъ первый этажъ въ улиц Тэвистокъ, близь Ковентъ-Гардена. Въ этой квартир онъ прожилъ двадцать лтъ и въ теченіе того, времени постоянно ссорился съ хозяиномъ дома, такъ что съ приближеніемъ перваго числа каждой четверти года онъ регулярно посылалъ предувдомить хозяина о своемъ намреніи очистить квартиру — и регулярно оставался на ней съ наступленіемъ второго числа. Въ мір для него существовало два класса созданій, къ которымъ онъ питалъ самый глубочайшій и неподдльный ужасъ: эти созданія были собаки и дти. Нельзя сказать, что въ мистер Минс недоставало любезности и состраданія, но, но долгу справедливости, мы должны признаться, что мистеръ Минсъ былъ бы готовъ во всякое время и съ величайшимъ удовольствіемъ смотрть на казнь собаки или на страданія младенца. Склонности помянутыхъ созданій всегда находились въ раздор съ его склонностями. У мистера Огустуса Минса не было родныхъ ни въ самомъ Лондон, ни въ окрестностяхъ его, за исключеніемъ только мистера Октавіуса Боддена, его двоюроднаго брата, у котораго онъ заочно крестилъ сына. Но долгъ крестнаго отца исполнялъ онъ весьма неаккуратно, потому что ни разу не видлъ своего крестника (вроятно, вслдствіе нерасположенія къ своему двоюродному братцу). Мистеръ Бодденъ, прикопивъ небольшое состояньице посредствомъ мелочной распродажи хлба и имя сильное пристрастіе къ деревн, купилъ себ коттэджъ въ ближайшемъ сосдств съ Стамфордъ-Гилломъ, куда и удалился съ возлюбленной своей супругой и единственнымъ дтищемъ, мастэромъ Александеромъ Огустусомъ Бодденомъ.

Однажды вечеромъ, когда мистеръ и мистриссъ Бодденъ любовалась своимъ сыномъ, перебирали его различныя достоинства, толковали о воспитаніи его и спорили о томъ будетъ ли полезно ему классическое образованіе, — мистриссъ Бодденъ, ни съ того, на съ сего, пустилась вдругъ въ такія сильныя доказательства касательно укрпленія дружбы съ мистеромъ Минсомъ для блага ихъ первенца, что мастеръ Бодденъ ршился сдлать слдующее заключеніе: «не моя будетъ вина, если я и мой двоюродный братецъ не будемъ отнын въ дружескихъ отношеніяхъ!»

— Знаешь ли что, душа моя? я думаю проломить ледяную стну, раздляющую насъ, пригласивъ Минса въ воскресенье отобдать вмст съ нами, сказалъ мистеръ Бодденъ, размшивая сахаръ на дн стакана съ грогомъ и бросая косвенные взгляды на свою жену, съ тмъ, чтобы узнать, какое дйствіе произвела его ршимость.

— Такъ сдлай милость, мистеръ Бодденъ, сейчасъ и напиши своему кузену, отвчала мистриссъ Бодденъ. — Кто знаетъ, знаетъ можетъ быть когда онъ попадетъ сюда, то полюбитъ нашего Элика и оставитъ ему весь свой капиталъ… Эликъ, мой другъ, спусти ножки съ перекладинки!

— Можетъ быть, задумчиво отвчалъ мистеръ Бодденъ. — Весьма легко можетъ быть, душа моя!

На другое утро, когда мистеръ Мэнсъ видть за завтракомъ, то прикусывая жосткій тостъ, то бросая взгляды на столбцы утренней газеты, которую всегда прочитывалъ отъ заголовка до имени издателя, — послышался громки стукъ въ уличную дверь, и вслдъ за тмъ явившійся къ мистеру Минсу лакей, вручилъ ему чрезвычайно маленькую карточку, на которой преогромнйшими буквами отпечатаны были слдующія слова: «Мистеръ Октавіусъ Бодденъ, Амелія Коттэджъ (жену мистера Боддена звали Амеліей), на Тополевой алле, близъ Стамфордъ-Гилла».

— Бодденъ?! воскликнулъ Мансъ: — какая нелегкая принесла сюда этого мужика!… Скажи, что я сплю, — скажи, что я ушелъ и что никогда больше не приду домой…. короче сказать, длай что знаешь, только не пускай его на лстницу.

— Но чтожь я стану длать, сэръ, когда джентльменъ ужь поднимается по лстниц, отвчалъ лакей.

Фактъ былъ совершенно очевидный: по лстниц раздавались громкіе, тяжелые шаги, сопровождаемые частой стукотней, причину которой мистеръ Минсъ на на что въ жизни не могъ разгадать.

— Гм! нечего длать! проси! сказалъ несчастный холостякъ.

Слуга ушелъ, и на мсто его появился Октавіусъ, предшествуемый огромной блой собакой, съ длинной шерстью, съ красными глазами, длинными ушами и почти незамтнымъ хвостомъ.

— Безцнный другъ мой, здоровъ ли ты? сказалъ Бодденъ, при вход въ комнату.