Мистер Минс и его двоюродный братец

Надобно замтить, что мистеръ Бодденъ всегда говорилъ самымъ громкимъ голосомъ и всегда разъ шесть повторялъ одно и тоже.

— Здоровъ ли ты, родной мой?

— Здоровы ли вы, мистеръ Бодденъ? сдлайте одолженіе, садитесь! учтиво бормоталъ разстроенный мистеръ Минсъ.

— Благодарю, благодарю, слава Богу, помаленьку; но какъ твое-то здоровье-э?

— Какъ нельзя лучше; благодарю васъ! сказалъ мистеръ Минсъ, бросая отчаянный взглядъ на собаку, которая, утвердившись на заднихъ лапахъ на полу, а переднія вскинувъ на столъ, тащила съ тарелки кусокъ хлба съ масломъ; до уничтоженія она предварительно уронила его и запачкала масломъ коверъ.

— Ахъ, ты негодный! вскричалъ Бодденъ на свою собаку. — Видишь ли, Минсъ, она у меня точь-въ-точь, какъ я самъ — всегда какъ дома…. не правда ли, другъ мой?… Однако, къ длу! должно сказать теб, что я порядочно усталъ и голоденъ! я вдь шелъ пшкомъ отъ самого Стамфордъ-Гилла!

— Неужели вы не завтракали? спросилъ Минсъ.

— О, нтъ! я нарочно пришелъ позавтракать съ тобой вмст; поэтому позвони въ колокольчикъ, дружище, и прикажи подать другую чашку, и, разумется, холодной ветчины. Ты видишь, что я совершенно какъ дома! продолжалъ Бодденъ, обметая пыль съ своихъ сапоговъ столовой салфеткой. — Ха! ха! ха! клянусь жизнью, я очень голоденъ!

Минсъ позвонилъ и старался улыбнуться.

— Во всю мою жизнь я ни разу еще не чувствовалъ такой усталости, продолжалъ Октавіусъ, утирая себ лобъ. — Но скажи, пожалуста, здоровъ ли ты, Минсъ? Клянусь теб, ты таки мало измняешься!

— Вы такъ думаете? сказалъ Минсъ, снова стараясь улыбнуться.

— Клянусь жизнью, что тамъ!

— Скажите, пожалуста, какъ поживаетъ мистриссъ Бодденъ и… какъ бишь его зовутъ?

— Эликъ, вы хотите сказать, то есть мой сынъ? все также, все также. Впрочемъ, въ такомъ мст, какое у насъ на Тополевой алле, ему бы никогда не захворать, еслибъ только онъ захотлъ. Когда я въ первый разъ увидлъ это мсто, оно показалось мн такимъ привлекательнымъ, что я и выразить не могу. Тутъ и полисадничекъ, и зеленыя ршоточки, и мдная скобка у дверей, — однимъ словомъ все, чего хотите. Признаюсь вамъ, съ перваго раза я подумалъ, что передо мной стоитъ не домъ, а настоящая картинка…

— Не лучше ли будетъ ветчина вотъ съ этого края? прервалъ мистеръ Минсъ.

Онъ видлъ, съ недоступными для описанія чувствами, что гость его не рзалъ, но скоре уродовалъ окорокъ, совершенно нарушая вс установленныя по этой части правила.

— Нтъ, благодарю! возразилъ Бодденъ, съ самымъ варварскимъ хладнокровіемъ. — Эта сторона мн лучше нравится: знаешь, тутъ кусочки какъ-то ржутся поаккуратне… Но послушай, Минсъ, когда же ты соберешься къ намъ? Я наврное знаю, что ты будешь очарованъ нашимъ мстомъ. Амелія и я разговорились вечерковъ однажды о теб. Амелія и говорятъ…. пожалуста, дай-ка мн еще кусочекъ сахарку…. благодарю… ну, вотъ Амелія и говоритъ мн, почему ты, душа моя, не вздумаешь побывать у мистера Минса и по дружески пригласитъ его сюда…. ахъ, проклятая собака! она испортитъ теб занавски, Минсъ…. Ха, ха, ха!

Минсъ соскочилъ съ мста съ такой быстротой, какъ будто получилъ цлый зарядъ гальванической баттареи.

— Вонъ, вонъ отсюда! вскричалъ бдный Огустусъ, держась въ весьма приличномъ разстоянія отъ собаки, потому что въ утренней газет онъ только что прочиталъ несчастный случая отъ укушенія бшеной собаки.

Посредствомъ общихъ усилій, сильнаго крика и чудныхъ дйствій зонтика и трости подъ стульями и подъ столами, собака была изгнана изъ комнаты и оставлена на верхней площадк лстницы, гд она начала выть самымъ жалкимъ образомъ и въ тоже время царапать прекрасно выкрашенную дверь, такъ что изъ послдней вышла готовая доска къ игр въ баггамонъ.

— Славная собака для деревни! хладнокровно замтилъ Бодденъ смущенному Минсу: — совсмъ не привыкла стснять себя. Ну что, Минсъ, когда же ты въ намъ будешь? Я ршительно не принимаю отказа. Да вотъ что: сегодня четвергъ, — прізжай пожалуста въ воскресенье къ обду…. мы обдаемъ въ пять часовъ…. да ужь пожалуста безъ отговорокъ.

Посл долгихъ просьбъ, мистеръ Огустусъ Минсъ, доведенный до отчаянія, принялъ приглашеніе и общалъ быть на Тополевой алле въ слдующее воскресенье, аккуратно за четверть часа до пяти.

— Не забудь только, какъ отъискать меня, говорилъ Бодденъ. — Дилижансъ отходитъ отъ Флауеръ-Пота, въ улиц Бишопгетъ, каждые полчаса. Когда дилижансъ остановится у Лебедя, то какъ разъ противъ тебя будетъ стоять блый домъ.

— Понимаю: значитъ это вашъ домъ, сказалъ Минсъ, стараясь въ одно время отдлаться и отъ визита и отъ лишней болтовни.

— Нтъ, нтъ! вовсе не мой! это домъ Грогуса, богатаго торговца желзомъ. Я не то хочу сказать: вотъ видишь ли, когда ты пройдешь мимо этого дома немного подальше и увидишь, что ужь больше некуда итти — не забудь же — то тотчасъ поверни направо и иди подл конюшенъ, тутъ увидишь заборъ и на забор надпись огромными буквами: «берегись собаки» (Минсъ затрепеталъ); пройди мимо этого забора, такъ хоть съ четверть мили, потомъ спроси кого нибудь, и теб каждый покажетъ, гд я живу.

— Очень хорошо, благодарю васъ, прощайте.

— Будь же аккуратенъ.

— Непремнно! прощайте.