Мистер Трикстер (СИ)

- Мне понравилось, - усмехнулся он и поднял бедра, скрестив лодыжки за его спиной. Потянув за шнурок на шее Сэма, он заставил его склониться к себе. Между ними едва ли оставалось несколько сантиметров, когда Сэм оперся на локти, отказываясь переносить весь свой вес на Габриэля. – Хотя и не доиграл до конца, - прошептал он Сэму на ухо, проведя языком по шее. – За исполнение оценку не поставлю, а за технику еще можно наверстать, - и вместе с этим он поднял бедра, раз уж Сэм отказывался ложиться на него полностью, прижимаясь к нему так, как только мог. Сэм, покраснев лишь слегка, чем изрядно удивил Габриэля и заставил его восхищенно присвистнуть, обнял его за талию, удерживая над кроватью. Он улыбался, целуя его подбородок и его недовольно нахмуренные брови, дразнил, хотя не тянул больше времени. Ему просто хотелось прикасаться так, как никогда раньше в своих фантазиях к едва знакомым людям, которые лишь отдаленно нравились ему. В каждый поцелуй он вкладывал каждое новое чувство, которое испытывал к Габриэлю. От раздражения относительно его непреклонности до благодарности за то, кем он помог стать Сэму. Потому он уворачивался от рук Габриэля, исследующих его тело, не впервые обнаженное, но впервые настолько отчаянно требующее прикосновений. Наконец Габриэль, казалось, сдался, и оставил руки скрещенными за его шеей, и даже подставлял шею, ворча о том, какой из Сэма отличный вампир. В этом своем образе он застал Сэма врасплох, когда сполз, едва ли заметно, вниз и перехватил рукой оба члена вместе. Его руки хватало едва ли, чтобы провести сверху – но все же слишком сильно для первого раза, когда Сэм ощущал это так, кожа к коже. Он накрыл ладонь Габриэля своей, скрывая ее почти полностью и стесняясь размеров своих рук. Он пытался предугадать каждый момент, когда Габриэль скользнет ладонью назад или перехватит снизу, но каждый раз ошибался. Эта игра на доверие занимала его гораздо больше физического удовольствия, которое облегчало зуд возбуждения, это соревнование на выдержку взгляда – он смотрел прямо в светло-карие глаза, не находя в них не намека на веселье. Но чем дольше он смотрел на него, тем сильнее становилось неосознанное желание в нем. Этого было мало. Было мало его губ, его рук, того немного, что он успел коснуться. Ему нужно было больше, ему действительно нужна была власть над Габриэлем.

Он вновь провел рукой по внутренней стороне бедра, заставляя Габриэля снова позволить ему расположиться меж разведенных коленей. На тумбочке Сэм нашарил крем для рук – тот самый, которым Габриэль мучал его руки, сухие от того, что он плохо вытирал их влажным полотенцем. Знал ли он еще вчера, для чего будет его использовать? Если бы знал, никогда не смог бы решиться. Под влиянием момента, забыв об осуждении, только он и Габриэль, кого он любил и осуждал одновременно, которого ненавидел порой и был так слаб перед ним. Если бы только это – вместе с тем он давал Сэму шанс быть сильным.

Обсуждать – одно. Шутить, дразнить, подкалывать, кто будет сверху, это не шло ни в какое сравнение с тем, как это получалось. Неловко и неуверенно, не зная, сколько нужно крема, не представляя, как это может быть безболезненно и приятно, и все же какая-то часть его была уверена в том, что даже если ничего не получится, это будет не так стыдно, потому что Габриэль не знает, что такое стыд. Он будет смеяться над этим, пока Сэм, наконец, не рассмеется вместе с ним. И в то же время ему хотелось сделать все правильно так, что ломило затылок от волн дикого желания, от спины доходящих до шеи. Водя кончиком пальца вокруг сжатого входа, он отвлекал прикосновениями к возбужденному члену прохладными от крема пальцами, моментально нагревающими. Иное ощущение - достаточно, чтобы Габриэль отвлекся. Его глубокий выдох, и Сэм без труда проникает двумя пальцами, запястьем убирая со лба прилипшие влажные пряди. Найти простату не так трудно, пусть занятие по этой части анатомии проходило под символом ужасного смущения Чака и веселья студентов, и одно скользящее прикосновение меняет все. Убирает неловкость и неуверенность, и Сэм больше не боится. Направляет себя увереннее, проводя по напряженному животу и перехватывая взгляд потемневших до серо-карего глаз. И входит, медленно, улавливая любой ответ на болезненное движение. Способность Габриэля расслабляться вызывает восхищение, и Сэм склонился к его губам, целуя без языка, просто говоря ему об этом. О своем восхищении. Он держал Габриэля за бедра, не зная, когда он успел устроить самого себя на подушке, значительно облегчив движения.