Мистер Трикстер (СИ)

Сэм не смог бы вспомнить, на что это было похоже. Он терялся в потребности двигаться еще быстрее и в беспокойстве о том, не причинит ли это боль Габриэлю. Но тот лишь выгибался – столь же взмокший и столь же желанный, как будто не принадлежал ему сейчас – и просил еще. Приказывал, сжимая в кулаках волосы Сэма, беспомощно скользил по его спине руками, оставляя белые полосы и едва ли заметные царапины. Одной частью разума он лихорадочно думал о том, куда деть руки, не знал, как устроиться удобнее, но второй, гораздо большей, он ни о чем не думал вообще. Испытывал разве что эйфорию не только от пойманного ритма, но и от ответа, от единения, пусть и не самого идеального, восторг от того, что его не сдерживают больше страхи и правила, в которых он научил себя жить. До тех пор, пока это нравится и ему самому, и доставляет удовольствие тому, кого он любит, это можно считать правильным.

И все же он многого не знал. Не знал, что ему будет трудно сдержаться, чтобы не кончить от одного только положения, а затем от тесноты, которую трудно имитировать рукой, и тем более в тот момент, когда он услышал стон Габриэля. Может быть, он стонал сам, потому что невозможно было следить за всем сразу. Держаться на грани, чтобы продержаться больше нескольких минут, дышать ровно, а не как загнанный зверь, что казалось ему отвратительным, следить за собственными стонами и все это время не отрывать взгляда от лица Габриэля. Он попросту не был готов к такому, не научился забывать о своем теле, которое постоянно брало над разумом верх. Ему трудно было сравнять движения, трудно было не бояться входить до конца, и тем более – не выходить поспешно, чтобы снова двинуться вперед. Губами он чувствовал вибрацию горла Габриэля во время очередного стона, слышал свое имя, произнесенное на выдохе совершенно особенно, и сам зажмуривал глаза, понимая, что понятия не имеет, сколь долго вообще это должно продолжаться. Он считал, что кончит еще две минуты назад, но Габриэль сам подался навстречу, обхватив его шею руками со всей силы, на какую только был способен. Сэм никогда не видел, чтобы Габриэль терял самообладание хотя бы на какое-то время, но тут он был совершенно другим… Снова новым. Снова целым миром для изучения. Совершенно другим в голосе, в словах, в шепоте, в прикосновениях. Требующий и отдающий, покоряющийся и властный, в разные моменты непредсказуемый и легко угадываемый, настолько противоречивый… насколько уверенный даже в таком положении. Не смущающийся собственных стонов, покрасневших щек и мокрой груди, не стеснявшийся открывать глаза и усмехаться Сэму, прежде чем очередное движение заставит его забыть о предыдущем мгновении. Он был еще ближе к концу, чем сам Сэм, и хотя у него не хватало сил поддаваться волнам удовольствия, он все еще не мог кончить.

Но стоило Сэму провести по горячей коже, размазывая остатки крема по спинке члена, как он напрягся в последний раз. Давление на его собственный увеличилось настолько, что он и сам закусил губу, первый момент испытывая только неудобство, но в следующий… В следующий он был слишком поглощен собственным жаром, расплывавшимся от низа живота вверх и вниз, заставляя тело дрожать, а разум отключаться от действительности на какие-то считанные секунды, переживая оргазм как усилившуюся в тысячу раз передачу нервных импульсов по всему телу, от чего казалось, что тело его ничуть не сковывает.

- Наверное, мне стоит вызывать ревность почаще? – Габриэль уже давно выбросил полотенце на пол, а Сэм все еще не мог заставить себя хотя бы сесть. Резкая перезагрузка каждого сигнала и системы в теле дарили такую легкость, что ему стоило только закрыть глаза, и он погружался в сон, естественную реакцию после такой активности. Он не хотел шевелить вообще ни одной своей несоизмеримо длинной конечностью, натянув лишь до середины груди одеяло. – Я не думал о… о замене. Никогда.

- Я знаю, - пробормотал Сэм. Ему в голову не пришло бы проводить столь нелепые логические кривые сейчас, когда он не думал ни о чем и не накручивал себя. Ему было стыдно за то, что он говорил перед тем, как решиться на секс, но еще хуже оттого, что только мысль о замене и дала ему такую силу и такую уверенность. Об этом стоило забыть, но это было совершенно точно воспоминание из разряда «хочешь-не хочешь, а будешь вспоминать».

Габриэль снова лег рядом с ним, расправив простынь и подтянув подушку ближе к изголовью.

- Может быть, теперь мы наконец-то сможем поговорить с Дином? – спросил Сэм в полусне, не обнимая его в полном смысле слова, но просто оставаясь лежать меньше, чем на расстоянии вытянутой руки, которую и оставил на талии Габриэля. Тот недовольно фыркнул, помолчал, но согласился за секунду до того, как Сэм наконец заснул.

***