Мистические истории. День Всех Душ

– Ах, так он рассказал вам о том вечере, но не о предыдущем, когда он впервые встретился с моей сестрой.

– С вашей сестрой?

– Да, это она дала ему ту самую карточку и, намереваясь удружить, заставила его страдать. В то время она болела, и настолько серьезно, что нам пришлось покинуть Индию – нашу родину – и отправиться путешествовать. Увы, мы промедлили с этим решением, и несколькими неделями позднее, в Нью-Йорке, сестра умерла, причем я уверен, что на тот свет ее поторопили треволнения, вызванные этим человеком.

– Странно, – пробормотал я, – как могли столь тесно переплестись жизни нью-йоркского коммерсанта и важной дамы с Востока.

– Тем не менее это так. Вам надобно знать, что нездоровье моей сестры было вызвано в основном ее чрезмерным увлечением некоторыми оккультными исследованиями, от чего я безуспешно ее отговаривал. Однажды она оказала какую-то услугу группе адептов этих наук, а они в благодарность поделились с ней такими знаниями о человеческой душе, которых лучше бы никогда не иметь. Несколько раз, бывая с ней, я замечал некоторые странности, но до того вечера в Париже не представлял себе, какие в ней таятся невероятные силы. Мы возвращались в карете с прогулки по Булонскому лесу, время близилось к десяти, Париж, как обычно в погожие летние ночи, поражал красотой. Внезапно сестра вскрикнула и схватилась за сердце. Перейдя с французского на наш родной язык, она указала на противоположный берег реки и стала торопливо объяснять, что там происходит нечто ужасное, мы должны спешить туда, дорога каждая секунда, пусть кучер подхлестнет лошадей.

Видя, насколько уверенно сестра говорит, и не сомневаясь в ее мудрости, я не стал возражать и отдал распоряжение кучеру. Карета буквально пролетела по мосту, по бульвару Сен-Жермен, свернула налево и продолжила путь по узким улочкам вдоль берега Сены. Сестра указывала, где ехать прямо, а где свернуть; словно влекомая невидимой силой, она нисколько не колебалась и все время поторапливала кучера. Наконец перед нами оказалась черная дыра, ведущая в подозрительный переулок, такой узкий и плохо мощенный, что карета едва могла продвигаться вперед.

«Идем! – воскликнула сестра, спрыгивая на землю. – Пойдем пешком, это уже близко. Слава богу, мы еще можем успеть».

Никто не попался нам на глаза в темных переулках, и лишь изредка мелькал где-то огонек, но вдруг тишину прервал приглушенный крик и сестра, хватая меня за руку, воскликнула:

«Оружие, быстрее! Этого человека надо взять любой ценой!»

Дальнейшие события разворачивались так стремительно, что в моей памяти почти ничего не сохранилось; помню только, как держал, обхватив, какого-то человека, а тот безуспешно выворачивался и отбивался; я ведь, как вам уже известно, много времени проводил в джунглях и потому обладаю немалой физической силой. Убедившись, что незнакомцу не убежать, я стал осматриваться и обнаружил женщину, которая лежала на земле и стонала. Всхлипывая и запинаясь, она объяснила, что этот человек пытался ее задушить. При незнакомце я обнаружил длинный нож странной формы, острый как бритва; для каких жутких целей он предназначался, вы, быть может, догадаетесь сами.

Представьте же себе мое удивление, когда, подтащив незнакомца к карете, я, против ожидания, увидел перед собой не какого-нибудь низкопробного негодяя, а, если судить по внешности и манерам, самого настоящего джентльмена. Ясный взгляд, белые руки, выверенная речь, прочие атрибуты культуры и к тому же одежда, какую носят небедные люди.

«Как такое возможно?» – спросил я сестру на нашем родном языке, когда мы отъехали, везя с собой пленника, который безмолвно сидел напротив меня.

«Это человек-кулос[98], – ответила сестра, содрогаясь, – с душой беса. Таких в мире не много – быть может, всего двое или трое».

«Но у него лицо порядочного человека».

«Ты еще не видел его настоящего лица; я тебе потом его покажу».

Пораженный всем происходящим, а еще более – словами сестры, я почти потерял способность удивляться. Дальше мы ехали молча, пока карета не остановилась у небольшого загородного дома, который мы сняли вблизи Парк-Монто.

Что происходило той ночью, я описать не способен, поскольку слишком мало знаю о подобных вещах. Я просто выполнял все указания сестры и не спускал ястребиного глаза с нашего пленника. Сестра начала его расспрашивать благожелательным тоном, что было мне непонятно. Он выглядел ошеломленным, сбитым с толку, уверял, будто ничего не знает ни о происшедшем, ни о том, как оказался в злополучном месте. Когда я спрашивал его про женщину и нападение, он беспомощно тряс головой, что очень меня злило.

«Не сердись на него, брат; он не врет, это другая душа».

Сестра спросила про его имя и происхождение; пленник без запинки ответил, что он Ричард Бервелл, коммерсант из Нью-Йорка, прибыл в Париж только что, путешествует по Европе с женой и дочерью ради развлечения. Это звучало правдоподобно, потому что он говорил на английском и, как ни странно, французского вроде бы вовсе не знал, хотя оба мы слышали, как он обращался к той женщине по-французски.