«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России

Как ни странно, именно по этой причине они больше не существуют как группа: недифференцированность, изоморфность участников коллектива не способствует его процветанию. Переосмысление «митьковского бренда» как эмблемы трезвости заслуживало всяческого восхищения и во многом способствовало эффективному распространению информации о реабилитационных возможностях в Российской Федерации. Встреча Шагина с Эриком Клэптоном, состоявшаяся в 2001 году в «Доме надежды на Горе» в Перекюле, что неподалеку от финской границы, привлекла как международное, так и национальное внимание к этому заведению, которое по-прежнему остается единственным в стране некоммерческим центром реабилитации. Однако сосредоточенность на этой новой «миссии» привела к неизбежному обеднению прежней игровой неоднозначности «митьковского» творчества. «Митьков» в одночасье стали воспринимать уже не как множество голосов, откликающихся на всевозможные вопросы, а исключительно через призму отношения к определенной социальной проблеме. «Речь не о том, — пишет Джудит Батлер, — чтобы рассматривать тело всего лишь как инструмент политического заявления, а о превращении этого [конкретного] тела, множества тел в предпосылку всех дальнейших политических заявлений»[258]. «Трезвость встряхнула митьков и перевернула», — пишет Шинкарев в «Конце митьков» (2008)[259]. В следующей главе будет рассмотрено, как традиция полифонической речи продолжает жить в продолжающемся по сей день плодотворном сотворчестве Ольги и Александра Флоренских.

ГЛАВА 4 МОЗАИЧНОЕ АВТОРСТВО: СОВМЕСТНОЕ ТВОРЧЕСТВО ОЛЬГИ И АЛЕКСАНДРА ФЛОРЕНСКИХ

Чем больше я размышляю о роли чучел в жизни человека, тем больше склоняюсь к мысли: а может, ему, человеку, ради удовлетворения своих деспотических амбиций вовсе не обязательно убивать, или, как говорил один мой знакомый, русский, родившийся в Германии и нетвердо владевший языком предков, примертвлять животных. Пусть уж «искусственное животное» будет до конца искусственным — Бог с ними, с погрешностями против истины и анатомии!

Ольга Флоренская о своей выставке «Таксидермия» (1999)

Проклят, кто сделает изваянный или литой кумир, мерзость пред Господом, произведение рук художника, и поставит его в тайном месте!

Второзаконие 27:15

В 2000 году петербургский писатель Андрей Битов (с самого начала поддерживавший движение «Митьков») высказал обескураживающее и провокационное суждение о творческом тандеме Ольги и Александра Флоренских. В предисловии к их «Движению в сторону книги» Битов называет книгу «последствием инцеста», так как Ольга и Александр, «принадлежа к легендарным Митькам как братишка и сестренка, отъединены от них как муж и жена». Можно предположить, что, связывая творчество пары с «митьковскими» социальными идеалами, такими как опрощение и незлобивость в толстовском духе, а также условное гендерное равенство, Битов хотел дать ключ к пониманию творчества Флоренских публике, незнакомой с жанровым богатством всех созданных ими за четверть века очерков, картин, рисунков и стихов. Писатель стремился подчеркнуть радикальный характер ценностей арт-группы, отвергавшей любые нормативные стереотипы об отношениях между полами. Конвенциональная культура, как бы подразумевает Битов, расценивает отказ от сексуальных отношений как подрыв господствующего социального порядка — не менее вопиющий, нежели собственно нарушение сексуальных табу. В такой системе координат совместное творчество как бы исключает физическую интимность.