«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России

Творчество обоих Флоренских проникнуто восхищенным вниманием к различным системам письменности и режимам визуальной репрезентации, что отсылает к фундаментальному единству письма и живописи, отраженному в глаголе «писать». Ни в русском, ни в английском варианте смысл их творческого «бренда» не сводится к «торговой марке». Правила ономастики русского языка требуют, чтобы фамилия, если она принадлежит по меньшей мере двум лицам, стояла в форме множественного числа: «О & А Флоренские»; английский же язык предписывает в таких случаях единственное число: «O & A Florensky». Почти все творчество четы пронизано желанием подчеркнуть художественные аспекты письма как визуального символа и устного слова. В их работах, зачастую в одном и том же произведении, используется (или симулируется) целый ряд разных письменностей: грузинская, латинская, еврейская, а из кириллических — русская, церковнославянская, черногорская и украинская. Нередко они соседствуют на рисунках и картинах, посвященных заграничным поездкам пары. Близость двух художников, работающих в одной мастерской и вместе путешествующих, друг к другу, а также к отечественной и зарубежной публике становится самостоятельной темой работ Ольги и Александра.

Универсальность глифа «О & A» для разных языков, использующих латинский алфавит, и разных форм кириллического письма (как славянского, так и среднеазиатского) подчеркивает значимость этих букв для понимания творчества Флоренских и вообще «Митьков». Особо важна буква, обозначающая имя Ольги. Ольга и Александр представляют себя как «О» и «А», две наиболее распространенные гласные фонемы русского языка. Выразительнее всего здесь фонема <О>, воплощающая женский элемент команды, имиджа и марки Флоренских: в зависимости от ударения в слове она может произноситься как [о], [а] или [ъ], тогда как <А> предполагает лишь чередование [а] и [ъ]. Фонема <О>, охватывающая оба звука, [о] и [а], лидирует в паре, выступает ее альфой. Смысл бренда «О & А Флоренские» как сочетания различных идентичностей дополнительно усиливается тем обстоятельством, что форма множественного числа может подразумевать двух мужчин, двух женщин, братьев и сестер в любой комбинации или же двух людей без указания пола. Играя с неоднозначными смыслами указанных гласных в русском языке, Флоренские задействуют аспекты «митьковской» саморепрезентации. Как уже говорилось во второй главе этой книги, Шагин рассматривает группу как семью из одной сестры и множества братьев, а Шинкарев называет «митьков»-мужчин «братушками», женщин — «сестренками».

Облик Ольги в реальной жизни словно бы подтверждает это впечатление гибридного гендера: на групповых фото «Митьков» и на портретных снимках с персональных выставок (таких, как «Передвижной бестиарий» — совместный проект с Александром Флоренским)[263] она предстает со стрижкой «паж» и в одежде унисекс[264]. Роль некоего женского божества или символа, играемая Ольгой, отражена в патетической фразе Шагина: «Одна у меня сестренка — Оленька». Буква «О» в обеих позициях, ударной и безударной, словно обладает для «Митьков» неким сакральным значением или магической силой, что находит выражение в ряде восклицаний, например в почерпнутом из сленга наркоманов слове «обсад» (парадоксальным образом выражающем одобрение или похвалу)[265], «оппаньки» (из собственного «митьковского» арго; возможно, славянизированная версия греческого восклицательного междометия «опа!») и, что самое необычное, в женском имени «Оксана», которому сообщается дополнительное значение, которое мы обсудим ниже. Так, герой шагинского рассказа о спасающем женщину «митьке»-моряке восклицает «оппаньки!», а потом идет по воде и спасает утопающую[266]. Эта буква указывает на такой мир, где перестают действовать социальные и физические законы, и заново подтверждает связь «Митьков» с женским началом. В глаголице, первом славянском алфавите, разработанном святым Кириллом в IX веке, используемые в начертании букв круги, возможно, означали единство, цельность и божественное совершенство. Кроме того, буква эта символизирует мост между разными культурами, точку орфографического и фонетического пересечения латиницы, кириллицы (в ее русском и украинском вариантах) и греческого алфавита. Игра с разными системами письма увлекала многих участников арт-группы[267], а варианты начертания его названия («митьки»; «мiтьки»; набранное заглавными латинскими буквами прежнее название издательства «MITKILIBRIS») указывают на связь не только с Западом, но и с российским прошлым, символизируемым дореволюционной орфографией.