Митрополит Филипп

Однако игумен мог принять решение по совершенно иным причинам. Похоже, Филипп с особым почитанием относился к Пречистой Богородице, У него в келье стояла икона Богоматери Умиление. Монастырское предание, рассказывающее о том, как обрел Филипп богородичную икону в пекарне, также косвенно свидетельствует об этом. Наконец, до наших дней дошли два образа, находящиеся ныне в музейных хранилищах Московского Кремля. Основной сюжет у них одинаков: «Богоматерь Боголюбская с предстоящими Зосимой и Савватием, клеймами их жития и (только на одной. — Д. В.) сценами притч». На обоих читаются надписи, отличающиеся лишь незначительными деталями: «В лето 7053 (1544/1545) написаны бысть иконы си при благоверном и великом князи Иване Васильевиче всия Руси и при архиепискупи Феодосии, при игумени Филиппи». Очевидно, обе иконы созданы в период краткого «первого игуменства» Филиппа на Соловках — до того момента, как он отошел от дел и отправился пустынножительствовать. По ним ясно виден замысел будущего церковного строительства: на среднике изображены десять иноков соловецких, предстоящих в молитвенных позах Богоматери; за их спинами возвышаются фигуры преподобных Зосимы и Савватия с нимбами; Господь благословляет их с небес. Местом действия служит Большой Соловецкий остров — суша, со всех сторон окруженная водой, с церковными зданиями в правой части. Две большие монастырские церкви нарисованы достаточно условно, но все-таки нетрудно понять, что обе они — каменные, а не деревянные. Но в 1545 году на Соловках не было ни единого каменного храма. Надо полагать, игумен просил иконного мастера изобразить общее моление братии к Богоматери о совершении, как он мечтал, каменных церквей на Соловках. Это моление не осталось безответным. А значит, при окончании строительства следовало вспомнить об имени Матери Божьей, отнесшейся к мечтам Филиппа милостиво.

Что касается придела, освященного во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи, то, очевидно, его наречение было актом почтения к государю Ивану Васильевичу, патрону монастыря. Тем более что без материальной поддержки, оказанной молодым царем, большое строительство на Соловках вообще могло бы не состояться.

Очевидно, митрополит Макарий благоволил к соловецкой братии. Во всяком случае, без его позволения не произошло бы причисление преподобных Зосимы и Савватия Соловецких к лику святых. Однажды он сделал монашеской общине Соловков своеобразный намек: пора бы вам, иноки, прославить место свое, благоуханный рай на зачарованных островах — возвести каменные церкви. Потрудитесь! Это произошло сразу после того, как монастырь пострадал от пожара в 1538 году. Ведь именно тогда, казалось бы, создалась удобная ситуация для подобного начинания: старые церкви исчезли, так новым бы появиться уже в камне, чтобы пламя не грозило их судьбе. То ли в конце 1538-го, то ли в 1539 году, будучи еще архиепископом Новгородским, Макарий отправил в Соловецкий монастырь вещь поистине драгоценную в условиях русского Средневековья — механизм для башенных часов. Это чудо техники, сработанное новгородским мастером Яковом, сохранилось до наших дней и теперь является экспонатом музея-заповедника «Коломенское». Владыка отправил часы с надеждой увидеть их когда-нибудь на каменной звоннице, а не над деревянными воротами[28].

Возможно, тот же Макарий выпросил у боярского правительства при малолетнем государе земельное пожалование для соловецкой братии: деревни Шижно, Сухой Наволок и Остров[29] с соляными варницами, Никольским приходским храмом, а также угодьями, исстари «тянувшими» к этим деревням. Три года спустя монастырь с принадлежащими ему селениями освободили от суда и контроля со стороны местных властей. Неужто государь-мальчик (к моменту первого пожалования ему исполнилось восемь лет, к моменту второго — И) возжаждал помочь обители, где он никогда не был? Неужто служилая знать, занятая жестокой борьбой придворных партий, обратила внимание на беды монастыря, расположенного в краю северных сияний? У кормила власти стояла тогда партия Шуйских. В специальной исторической литературе встречается утверждение, согласно которому Шуйские «…путем дарования льгот северным духовным корпорациям… стремились заручиться поддержкой новгородских феодалов»^{7}. Но какой мог быть у «новгородских феодалов» интерес к богомольцам из обители, патроном которой считался сам государь, непонятно. В Москве вообще мало кто знал о существовании Соловецкой обители, а те, кто слышал о ней, наверняка худо представляли себе, где она находится. Зато владыка Новгородский был превосходно осведомлен о житье соловецких монахов, с ними встречался, слышал немало историй о чудесно «сильной иноческой жизни», принятой у тамошней братии. И у него были все основания поддерживать Соловки, направлять монастырскую общину к новым духовным подвигам.