Митрополит Филипп

Таким образом, право «совета» с царем и «печалования» о тех, на кого он разгневался, составляет естественную принадлежность главы Церкви. При Афанасии указ о введении опричнины поставил его под сомнение. Но Филипп вновь утвердил эту норму.

Конечно, разговор идет об идеальной «симфонии». В реальности «симфонические» отношения светских и духовных властей нередко нарушались и на Руси, и в Византии, и в других православных державах. Однако сохранение самого идеала вело к тому, что государи и архиереи знали, где они преступают невидимую черту, а общество видело, что совершается нечто неуместное и следует повернуть обратно. Так в уголовном праве содержатся статьи законов, а в жизни есть их регулярное нарушение преступниками. Но все-таки норма из века в век торжествует над преступлением. «Симфония», даже поруганная, восстает из руин.

«Симфония» — это здоровье в теле православной страны; болезни рушат ее, а способность общественного организма сопротивляться хворям — восстанавливает. Таков естественный порядок вещей.

В день поставления на митрополию Филипп обратился к царю и царевичу Ивану с поучительным словом. Из него видно со всей отчетливостью, почему Филипп с самого начала, с первых дней появления в Москве, проявлял по отношению к царю такую суровость и требовательность. Он и государю хотел внушить мысль, насколько внимателен Бог ко всему, что делает человек, а следовательно, до какой степени зависит судьба царя от того, будет ли он «доброчестен», благочестив.

Житие сохранило пересказ этой речи, обращенной к Ивану Васильевичу[73]: «Сколь великим благом сподобил тебя Бог, столь же большим ты должен ему воздать. Отдай долг благохваления, приняв долг, как дар… Благохваления же Он просит от нас не в виде благих бесед, но в виде приношения благих дел. Высота земного царствования делает тебя несопоставимым с людьми, так будь же кроток с подвластными тебе ради власти, которая еще выше. Отверзай уши для тех, кто страждет в нищете, тогда и Бог услышит твои прошения. Каковы мы бываем с нашими клевретами, таков будет и нам Владыка. Как бодрствует всегда кормчий, так и царский мно-гоочитый ум, — держись же твердо правил доброго закона, крепко иссушай потоки беззакония, да корабль всемирной жизни не погрязнет волнами неправды. Принимай тех, кто хочет совершить благое, а не тех, кто всегда творит ласкание. Ведь одни ищут пользы дела, а другие смотрят, как бы угодить власть имущим. Больше всей славы царствия украшает царя венец доброчестия. Честно ваше царствие вправду, если воинственным показывает власть, а покорным дает человеколюбие. Чужих оно силой оружия побеждает, от своих же невооруженной любовью побеждается. Грех — не возбранять согрешающим, ведь тогда те, кто живет законно, присоединяются к живущим беззаконно. Осуждается от Бога тот, кто оказался вместе со злыми. Если же хочешь правильно действовать и с теми, и с другими, то чти добротворящих и запрещай злотворящим. За православную веру стой твердо и непоколебимо, гнилые еретические учения удобно отрясая. Мудрости, которую подобает держать твердо, научили нас апостолы и божественные отцы. В этой истинной мудрости пребывая, руководи теми, кто поставлен под тобою»^{28}.

В поучительном слове Филиппа слышны отголоски споров об опричнине. Чего требует митрополит от царя? «Иссушать потоки беззакония» — в этом можно увидеть намеки на недобрую ситуацию, возникшую из судебной льготы для опричников, пользовавшихся ею для обогащения. Не подпадать под влияние ласкателей, угождающих власть имущим (очевидно, имеются в виду опричные советники Ивана IV). Стоять твердо за православную веру и гнать ереси — что же, тут у митрополита не было никаких разноречий с царем. Наконец, наказывая согрешающих, проявлять человеколюбие к покорным, чтить добротворящих. Здесь, пожалуй, содержится суть всего высказывания. Филипп дает понять это, заговорив о «венце доброчестия», украшающем царя более чего бы то ни было. Митрополит говорит Ивану Васильевичу: каждый человек, попавший в поле зрения государя, достоин того, чтобы с оценкой его деяний не спешили. Кто он — «живущий беззаконно» или «добротворящий»? Нужна любовь, чтобы дойти до истины. Одной «грозы» тут мало, и честен царь, если он «побеждается любовью» к своим подданным, когда они не оказались «со злыми».

В сущности, это очень мягкое увещевание, очень добрый совет. Филипп ничем не уязвил страстей государевых.

Житие сообщает о том, что «благочестивый царь», приняв от святителя «такое благоутешительное поучение», повиновался митрополиту «с правостию душевною». Собственно, выше уже говорилось: как минимум год между государем и патриархом были мир и согласие. Первые тучи начали сгущаться из-за «дела Екатерины Ягеллонки». Но и эти обстоятельства еще не привели к новому конфликту.

Разрыву способствовал запах большой крови. Его можно было явственно обонять с конца 1567-го — начала 1568 года. А появился он в связи с так называемым «делом Федорова».