Младший инквизитор

Вышли на каком-то полустанке. Тимофей Дмитриевич дожидаться автобуса не захотел, и пришлось идти пешком по проселочной дороге, бежавшей среди полей и пролесков. Через полчаса, когда мы прошли через какую-то заброшенную деревеньку, на холме показался белый дом с колоннами. Когда я зашел в открытые настежь высокие кованые ворота с вензелями и завитушками, мне показалось, будто я попал в девятнадцатый век.

Широкая дорога вела прямиком к двухэтажному особняку с одноэтажными флигелями по бокам. Кремовые каменные стены подчеркивали белизну толстых колонн террасы, над колонами был треугольный фронтон с изящным вензелем – таким же, как на воротах – переплетенные буквы «А» и «П».

– Так ваши Ершовы богачи? – сказал я. Если честно, я не ожидал, что кто-то из магов осмеливается жить такой нахально роскошной жизнью.

– Этот дом принадлежит их семье уже несколько поколений.

– Так дом не новый? – удивился я, глядя на светлый, без единой трещинки, фасад.

– Конечно нет. Когда дом построили, прапрабабка Ольги наложила на него особое заклинание, и он остается в первозданном виде. Я все просил Ольгу найти это заклинание, чтобы применить его к своей хибарке, но, к сожалению, оно утеряно. Так что придется мне латать крышу и менять половицы на веранде вручную.

На старорусской усадьбе время, и вправду, не оставило свой отпечаток. Казалось, её построили только вчера и все в ней – и двор, и шторы на окнах, и плетеные кресла на веранде, и даже герань – застыло во времени, словно майский жук в янтаре. Схожесть усиливалась благодаря золотистым лучам послеполуденного солнца, окутывавшим все вокруг.

Когда мы шли к дому, старик сказал мне:

– Только у меня просьба. То, что ты увидишь и услышишь, пусть останется в тайне. Забудь, что ты инквизитор.

– Не беспокойтесь. Тем более я уже поклялся Саламандрой.

На террасе с колоннами за круглым столом, накрытым белой скатертью, обедали люди. Полный пожилой мужчина в льняном костюме о чем-то спорил с худощавым юношей, женщина в цветастом платье наливала из самовара чай и подавала чашки. Девушка с рыжими волосами, в большой грязно-бурой вязаной кофте, читала. Она первая заметила нас, но, испуганно взглянув в нашу сторону, опять уткнулась в книгу.

Мы зашли на веранду, мужчина и юноша встали, приветствуя нас. Женщина указала на пустые стулья. Девушка ушла в дом за чашками и блюдцами для нас.

– Тимофеюшка, как? – воскликнул мужчина, разведя своими большими ручищами. – Скажи мне, как это у тебя получилось, прийти именно тогда, когда я собрался отправлять тебе письмо? Клянусь, оно уже написано и вместе с приглашением лежит на тумбочке! Осталось только подписать, все думал, от себя или от всех нас. И зачем я только потратил целый час, его сочиняя?!

– Приглашение? – не понял старик.

– Ну да, – сказал мужчина, – ведь сегодня уже пятое октября!

– А, – махнул рукой Тимофей Дмитриевич, – охота.

– Что значит «а», – возмутился мужчина. – Это традиция, которую мы поддерживаем испокон веков, из года в год…

– Орест, но сейчас-то нет надобности охотиться на несчастных вурдалаков, – сказал старик. – Они давно присмирели.

– Благодаря инквизиции, которая держит их в ежовых рукавицах с помощью всяческих запретов и карательных мер, – пробубнил я, и, конечно же, мои слова никто не услышал.

– Ничего, попотеть вурдалакам все равно придется, ради традиции. – Орест засмеялся. Потом кивнул в мою сторону: – А это кто?

– Сын моего… хм, одного знакомого, – сказал старик. – А это, Орест, тебе на день рождения, не смог удержать в тайне, хотел тебя порадовать, – побыстрей перешел на другую тему старик.

Он сдернул платок с клетки, и на Ершовых уставилась одни глазом маленькая сова, перья ее были всклокоченны. Видимо, поездка, как и деду Тимофею, ей совсем не понравилась.

– Это Герцог, – сказал Тимофей Дмитриевич торжественно.

– Не может быть, чтобы это была сова Великого Инквизитора Шмыгина! – воскликнул Орест, хватая клетку. – Это архигениально! Если я её разболтаю, узнаю все секреты инквизиции.

– Я уже научил её петь, – сказал старик.

– Да что ты! – воскликнул растроганно Орест. – Ты самый, самый лучший друг. – В глазах Ореста блеснули слезы.

Он поставил клетку на перила, сказав, что знает какие-то заклинания, которые уж из поющей совы легко сделают сову говорящую.