Мне есть что вам сказать

Именно подобные слова и достают таких, как Кучма. Задерганный морской пехотинец на заправочной станции готов снести башку телефонисту, который то ли что-то чинит, то ли готовит взрыв. Прошло две с половиной недели, как свергли Саддама, а американские войска так и не готовы к восстановлению страны, которую они с таким блеском захватили. Оставшись на задворках, едва переведя дыхание, иракцы начинают проводить сравнения с прежним режимом. «Когда закончилась предыдущая война, – говорит Томас, скрытый баасист, по моим подозрениям, – не прошло и недели, как Саддам все восстановил».

Да, соглашается Мохаммед, его коллега, для управления этой страной нужны два Саддама. «Ваш Уильям Шекспир написал в романе “Юлий Цезарь”, – говорит Томас, вращая глазами и размахивая пальцем, – что страна под властью тирана лучше, чем страна без руководителя вообще». Действительно, вступает в разговор кто-то, может, Саддам и был головорезом и убийцей, но при его режиме был по крайней мере закон и порядок. Получается так, что, пока мы его не поймаем или не предъявим труп с его усами, тень диктатора так и будет висеть над городом, как джинн. Где он? Что с ним случилось?

Кто-то говорит, что его видели в мечети в Адамии в тот день, когда американцы преодолели багдадскую линию Мажино. Кто-то говорит, он укрылся в Рамади, на бесплодных землях к западу от города, там сопротивление оказывали в течение шести недель. Другие утверждают, что его перевозят от дома к дому, в каждом из которых ему с радостью предоставляют кров. Я скажу, где его нет. Его нет на дне той огромной воронки, которая образовалась после сброшенной американцами бомбы на фешенебельный район Аль-Мансур, где, как им сообщили по наводке, у Саддама был деловой ужин с его приверженцами. Может, он и был в ресторане «Аль-Сааб». Прекрасное, кстати, место, мне там подали вкуснейшую шаурму с картофелем фри, но бомба упала в 100 метрах от заведения, не нанеся ему никакого вреда. Искореженные кровати, обрывки штор и другие остатки четырех жилых домов были. Но Саддама не было.

В понедельник предположительно отмечали его день рождения. (На самом деле никто не знает, когда он родился в убогой деревне Ауджа около Тикрита. Саддам присвоил себе чужой день рождения, как и все остальное в своей жизни.) Всех охватила легкая паранойя, что он неожиданно появится, словно ужасная колдунья Саддамограма с особым поздравлением в день рождения. Почти все его изображения расстреляны или обезображены. Мохаммед, мой водитель, с радостью присоединился к процессу и попрыгал на сваленной статуе. Но изображения Саддама по-прежнему видны на каждом углу. Он улыбается сквозь дыры от базуки.

Понятно, почему имя Саддама все еще имеет власть над людьми, и невероятно, но иногда упоминается со сдержанным уважением. И все потому, что еще никто не взял власть в свои руки. Во всяком случае таким способом, который одобряют иракцы. В понедельник вечером обаятельный работник МИДа устроил брифинг для международной прессы, прибыв со спонтанным визитом, одна нога здесь, другая там, вместе со своим министром Майком О’Брайаном. Он сидел за столом – галстук цвета лососины, голубая рубашка, слаксы – и крутил носками коричневых башмаков. На вопрос о законности и правопорядке и создании нового правительства он ответил, что мы находимся в «процессе» или на «пути» к тому, что иракская полиция вскоре начнет наводить порядок своими силами.

Пока иракская полиция считает, что она не готова к работе, так как, несомненно, у нее есть обязательства, связанные с мародерством. Американцы разъезжают на «хамви» или сидят в своих укрытиях за колючей проволокой. У них не хватает личного состава для пешего патрулирования. Они оставили все попытки конфискации оружия у населения, так как это все равно что конфисковать всю марихуану в Брикстоне. Результат – они не контролируют улицы. И никто не контролирует. Ирак 2003 года будут изучать в течение поколений все, кто интересуется вопросами власти и возникновением государственного управления в человеческом обществе. В образовавшийся вакуум хлынули конкурирующие иерархии – религиозные, военные, светские – и уморительное количество политических партий, демонстрирующих друг к другу взаимное отвращение в стиле Монти Пайтон[229].

Дворцы Саддама сейчас контролируют американцы. И мне никак не удавалось попасть в них. Но тут полно и других разграбленных палаццо, которые когда-то принадлежали важным лицам партии Баас и другим важным чиновникам. Табличка возле дома сводного брата Саддама Ватбана аль-Тикрити гласит, что теперь здесь штаб-квартира демократическо-либеральной партии. Каковы их политические цели, спросил я у людей, которые пустили меня внутрь. Они ухмыльнулись. В главном пункте устава демократическо-либеральной партии прописано снятие ограничений наиболее демократичным способом с владений Ватбана аль-Тикрити.