Мне нужно твое «да»

Крайне рассерженный император стоял в проеме потайной двери, скрытой за фальшивой книжной полкой. Не желая, чтобы при семейных разборках присутствовали посторонние, Алисия попыталась выставить Ефимию, но Варден категорично заявил:

– Она останется. Евгения, вы тоже, – добавил он, заметив, что родственница направилась к выходу. – Полагаю, вас заинтересует пара фактов из биографии вашего мужа.

Женщины покорно опустились на свои места. Императрица в сердцах терзала веер. Она понятия не имела о существовании тайного хода, иначе давно бы велела его замуровать.

– Вы опять за старое, матушка? – Варден подошел к кофейному столику и забрал у Ефимии чашку, к которой она так и не притронулась. – Мы, кажется, все уже обсудили, я выразился предельно четко. Но раз вы хотите уединиться в одном из замков, не стану вам мешать. Ваши вещи соберут сегодня же.

– Но, Варден!

Алисия не на шутку встревожилась, однако надеялась, что сын не осуществит угрозу.

– Император здесь я. Вы моя мать, но не более, такая же подданная, как другие. Если вы полагали, будто выберете мне жену, станете вмешиваться в государственные дела, то жестоко просчитались. Пока я отошлю вас до осени. Образумитесь – вернетесь.

Какой удар! Лицо императрицы искривила судорога. Варден впервые открыто выказал свою силу, прежде он прислушивался к матери, уважал ее. Неужели влюбился в Ефимию, или Ленар Горзен таки добился своего? Он вечно вставал между ними, мешал Алисии стать негласным, теневым правителем при сыне. И если бы только это! Варден слепо верил другу, прислушивался к нему, даже когда остальные министры придерживались противоположной точки зрения. Взять хотя бы тот же Гестфол. Именно Ленар надоумил императора помириться с врагами, вместо того чтобы копить силы для мщения. Императрица бы только порадовалась, если первым министром сына стал муж Евгении. Власть – семейное дело, нечего делиться ей с бывшими пажами.

– Сын, ты не можешь!

Варден взглядом дал понять: может, еще как.

– Я просил вас оставить леди Брок в покое, заниматься своими левретками и играть в шары с виконтом Мальбео, а вы снова влезли в политику.

– Я извинюсь перед ней. – Скрипя зубами, императрица наступила на горло собственной гордости.

Что угодно, только остаться в Новом дворце! Алисия слишком хорошо понимала, если ее вышлют, сюда она больше не вернется. Она растеряет власть, превратится в одинокую старуху, коротающую дни в компании сиделки и пары придворных дам, мечтающих о ее скорой кончине.

– Я подумаю, мадам. – Император подарил ей надежду и повернулся к герцогине Парской. – Теперь вы, Евгения. Даже не знаю, с какой новости начать. Обе вам не понравятся.

Он глотнул кофе и поставил чашку на стол. После обошел столик и занял место кузины. Алисия на правах матери тоже опустилась на диван. Остальным полагалось стоять в присутствии императора.

– Мирабель Арно, от которой призывала избавиться ваша тетушка, вовсе не лгунья и не искательница приключений, а дочь Энрике.

Герцогиня издала приглушенный вздох и, побледнев, с трудом удержалась на ногах. Варден заботливо усадил ее, предложил воды и беспощадно продолжил:

– Он прижил ее от леди Юлии Арно. За энную сумму супруг женщины согласился дать девочке свою фамилию и воспитал как свою дочь. Ваш брак бездетен, кузина, поэтому именно Мирабель унаследует деньги и титулы семьи Имериз.

– Нет, это неправда! – закричала Евгения и, давясь слезами, закрыла лицо руками.

Ефимия испугалась, что у нее случится припадок.

– Девушку, называвшую себя Мирабель Арно, доставили во дворец. Можете взглянуть и убедиться. Сходство с Энрике поразительное. И ей вовсе не шестнадцать, а семнадцать лет.

– Он… – Герцогиня всхлипнула, плечи ее поникли. По телу прокатилась волна дрожи. – Он развлекался, пока я оплакивала нашего первенца!

– Не просто развлекался, кузина, а сожительствовал с ней в Имериз-холле. Слуги подтвердили, Юлия Арно провела там год на правах хозяйки. Затем об их связи начали шептаться, да и вы пожелали на время удалиться от двора в родовое гнездо, и леди уехала. Все эти годы Энрике не терял с ней связи, через третьих лиц передавал письма и деньги.

Ефимии стало жалко побелевшую как полотно Евгению. Несмотря на бриллианты, напускную надменность, она была глубоко несчастна. Оставалось только гадать, почему никто из ее детей не выжил (раз Евгения упомянула первенца, были и другие) и сколько еще бастардов наплодил герцог Парский.

– Но это еще не все. Энрике собирался с вами развестись и жениться на Юлии Арно. Ну и приложить все усилия, чтобы его дочь выиграла отбор.

Варден не собирался щадить чужих чувств. Наоборот, он хотел, чтобы строившие козни родственники сполна ощутили то, что заставили пережить Ленара. Да что там – самого императора.

– Нет! – Утерев слезы, герцогиня вспомнила, кто она, высоко подняла подбородок. – Ложь! У Энрике были любовницы, множество любовниц, но ни на одной из них он бы не женился. И та девочка… Пускай она его дочь, но незаконнорожденная, каких десятки.