Мне приснилось детство

Полдень. Над потравленным скотиной полем, которое изначально было засеяно овсом, стоит марево. Не понятно, зачем председатель разрешил пасти скотину прямо в посеве, но это не наше дело. Притихли березки в ближайшей роще. Колхозные телки, все, как одна, рыжие, устало пережевывают овсяные колосья. Славка, веселый белобрысый матершинник, какой-то дальний Толькин родственник, вдруг делает довольно заманчивое предложение:

– А что, ребят, может, устроим состязание? – он поглаживает по шее Буяна, которому я до сих пор не мог простить свою отдавленную ногу. Иногда покалывало, но обошлось, слава Богу, без больших проблем.

– Куда тебе со своей клячей! – Толька лежал под навесом, пережевывая в зубах овсяную соломину. Буян зло на него покосился, как будто понял, что эти слова относятся именно к нему.

– Подпруги подтяни, не ровен час, свалишься на ходу, – обратился Славка ко мне, как видно опасаясь высказать Толяну какую-либо колкость.

– Игорёк, не трогай, твои подпруги на месте, – остановил конюх мою попытку проверить крепление седла на спине Привета. – Тебе, Славка, свою надо подтянуть. Ну, а состязание – это, конечно, не плохо, но не советую.

– Мне!? – Славка аж подскочил. – А ну, бля, погнали, посмотрим, чья возьмет.

– Что ж, погнали! – Толян вставил ногу в стремя и легко взметнул своё тело в седло, заскрипевшее под ним новой кожей.

– Игорёк, ты с нами?

– Почему бы и нет. Привет не подкачает.

Я не боялся проиграть. Главное – участие. Тем более, что подобного типа гонки мы устраивали в первый раз. Я уже неплохо держался в седле, падать приходилось, так что опыт был и страх перед высотой, когда несёшься навстречу ветру, хоть и не исчез совсем, но, по крайней мере, не был таким острым, как в самом начале. Привет принял меня в седло и довольно шустро подскакал к остальным, встав рядом с Веселым. У меня возникло ощущение, что он даже радуется предстоящему состязанию. Наклонившись, глажу его по шее, он в ответ кивает головой, как будто говоря: «Я готов!»

– Шпарим через поле до оврага. На счет три: раз, два, триии!

Рванули. Из-под копыт взметнулась пыль и комья земли, вздыбились лошадиные гривы. Скакать километра два, не больше. Толька лидировал, за ним Славик на злом Буяне, Привет отставал на полкрупа, причем отставал, по всей видимости, из-за меня. Славик, размахивая плеткой, яростно матерился, оглашая окрестности отборнейшими выражениями. Меня разобрал смех, потому что со стороны это выглядело довольно комично. Я совершенно спокойно мог вывалиться из седла, поэтому Привет тактично сдерживал бег.

В какой-то момент произошло нечто неординарное. Резко перейдя на рысь, Буян вдруг, наклонив морду к земле встал, как вкопанный (уникальная манера у этого жеребца), а Славик, продолжая сидеть в седле, пролетел над его головой и рухнул на землю метрах в двух впереди. Моментально подскакал Толян.

– Что случилось?

– Твою маму! – ни к кому не обращаясь, закончил свою мысль Славик. Он продолжал сидеть в седле, коленки упирались ему в подбородок.

Мы с Кабаном умирали со смеха, раскачиваясь из стороны в сторону и хватаясь за животы.

– Что ржёте, жеребцы? – ожесточенно поинтересовался Слава.

И в этот миг раздалось настоящее, задорное конское ржание – это радовался Буян. Мы с Толиком попадали на землю, и, катаясь среди травы, помирали от смеха, не в силах остановиться.

– Ах, ты тварина! – гаркнул Славик.

– Я ж тебе говорил, подтяни подпругу, – стонал, обливаясь слезами, главный конюх колхоза.

– Убью, гада! – завопил поверженный Толиков родственник.

Он встал, схватил плётку и замахнулся на Буяна, но тот заблаговременно отбежал в сторону, косясь и пофыркивая, готовый в любое мгновение сорваться в галоп.

– Никогда так не смеялся, – продолжая стонать, проговорил Толян. – Спасибо Буяну!

Он залез в седло, задорно мне подмигнул.

– Поехали назад.

Мы ехали шагом, Славик, матерясь, тащил седло, Буян следовал параллельно чуть в стороне. Кабановский родственник был пареньком довольно заносчивым и вредным, и я не раз попадал под его злые подколки. В данный момент я простил Буяну отдавленную ногу.

Как это ни досадно, но лето пролетело быстро. Мы с бабулей уезжали утром одного из последних дней августа. Она сопровождала меня в Брянск, потому что батя не смог за мной приехать из-за каких-то сложностей по службе. С друзьями я простился накануне, а вот с Приветом должен был проститься сегодня.

– Бабуля, я на конюшню!

– Разве можно, автобус через сорок минут!

– Я быстро, – и понесся.

В руке целая булка хлеба. Он стоял, поджидая меня, у раскрытых ворот. Глаза его мне показались грустными. Шагнул мне навстречу и жарко дохнул в плечо. Я давал ему ломтями хлеб, он жевал и почему-то отворачивался.

– До свидания, Привет! – он замотал головой, и получилось, будто он говорил «нет».

– Так надо, я вернусь! – в этот миг он наклонился, и я почувствовал его бархатистые губы, перебирающие волосы у меня на лбу. Это был поцелуй в лоб. Он меня отпускал.