Мне сказали прийти одной

Закончив разговор, я послала сообщение с просьбой о встрече ребятам из CAGE. Я написала, что это очень важно и скоро в средствах массовой информации может появиться нечто неожиданное. Я хотела, чтобы они прочитали сообщение прямо с утра и сразу мне ответили. Потом я выпила чашку ромашкового чая и провалилась в глубокий сон, оставив сэндвич с сыром и всю остальную еду нетронутой на подносе.

На следующее утро позвонил Асим Куреши и сказал, что может заглянуть ко мне в отель, так как у него будут дела в этом районе. Когда он пришел, я рассказала, что мы узнали: Мохаммед Эмвази, который обращался к нему за помощью несколько лет назад, – это джихадист Джон. Он, казалось, был поражен. Я сказала ему, что сейчас мы уже связались с британскими властями и он должен приготовиться к бурной реакции.

Я показала Куреши видео с джихадистом Джоном и заставила его послушать, что он говорит.

– Как вы думаете, что с ним случилось? – спросила я.

Куреши сказал, что не может ответить на этот вопрос.

– Это молодой человек, который был готов взять измором каждый винтик в государственной машине, чтобы как-то изменить свою личную ситуацию, – сказал Куреши. – В конце концов, Эмвази почувствовал, что предпринимаются действия, чтобы сделать его преступником, и он ничего не мог противопоставить этим действиям.

В Интернете я нашла адрес семьи Эмвази.

– Думаю, они должны знать, что скоро разразится, – сказала я Куреши. – Я хочу дать им шанс к этому подготовиться.

Он сказал, что понимает, но в этом ничем мне помочь не может. Друг Эмвази подтвердил правильность адреса, который у меня был, но тоже сказал, что не поможет мне связаться с родственниками.

После того как Куреши ушел, я вернулась к компьютеру и увидела новое сообщение от Адама: «Британцы очень огорчены. Они назначили время разговора с нашим начальством». Он имел в виду главного редактора «Вашингтон пост» Марти Барона, редакторов отделов новостей внутри страны и Питера. «Мы не говорили им, что ты ведешь журналистское расследование, но знай, что скоро вокруг тебя может стать много глаз».

Он добавил, что хочет написать статью как можно быстрее, и я должна написать свою часть и отослать ему. Несколько часов я просидела в комнате, записывая все, что у меня было, и спрашивая себя, что там за разговор идет между нашими редакторами и британскими властями.

Потом я вышла из отеля, забрав с собой все заметки и компьютер. Я пошла по главной дороге, внимательно оглядывая окрестности, пытаясь понять, не следит ли кто за мной. Я остановила такси и дала водителю адрес семьи Эмвази.

Родные Эмвази жили в достаточно преуспевающем районе на западе Лондона под названием Лэдброк-Гроув, в доме, имеющем общую стену с соседним домом, – ничего похожего на французские пригороды. В доме не горел свет, и на мой стук никто не ответил. Было позднее утро. Соседка, по виду азиатка, вышла, чтобы забрать посылку, доставленную почтовой службой. Я спросила, не знает ли она Эмвази.

Она сказала, что знает их не очень хорошо, потому что здесь все живут сами по себе. Но упомянула, что уже несколько дней их не видела.

Я поблагодарила ее и несколько минут постояла у дома. Сколько боли Мохаммед Эмвази принес разным людям, включая и свою собственную семью? Его друг сказал мне, что его родные делали все, чтобы дать Мохаммеду хорошее образование. Его сестры тоже ходили в школу, и по крайней мере одна из них училась в университете. Он воспитывался совсем не так, как братья Куаши и Хайят Бумедиен. Но я никак не могла узнать, что же могло происходить в его семье, пока не поговорю с его родными.

У меня зазвонил телефон. Это был Питер:

– Как дела с семьей?

Я сказала, что никого нет дома. Он попросил меня дать ему знать, когда я смогу выйти в Skype, потому что есть новости.

Вернувшись в отель, я все узнала.

– Разговор с британскими властями состоялся. Они по-прежнему не хотят давать никаких комментариев, но попросили нас не публиковать эту историю.

– Почему? – спросила я.

– Они сказали, что это может подвергать опасности жизнь Джона Кантли, заложника. Что ты скажешь? Мы действительно поставим его под удар? Редакторы хотят услышать твое мнение.

Этого я совсем не ожидала. Я все еще была огорчена, что мы не добились успеха в деле Кассига, а тут опять то же самое.

– Пожалуйста, дай мне несколько часов, – сказала я Питеру. – Сейчас я не готова ответить.

Был один человек, которого я хотела спросить об этом, – друг Эмвази. Я могла снова организовать встречу с ним и с моим старым источником в кофейне с индийской и арабской музыкой за пределами Лондона.

– Вы выглядите еще хуже, чем в прошлый раз, – сказал мой источник, когда я приехала.

Друг Эмвази уже сидел за столиком и пил фруктовый коктейль.

– Ну сейчас у меня не медовый месяц.

– Я молюсь о том, чтобы настал день, когда вы позвоните мне во время своего медового месяца, – ответил он и воздел, как в молитве, руки.

Мы все рассмеялись. Я сказала ему, что не смеялась уже много дней. Я и в самом деле чувствовала себя вымотанной, а желудок у меня болел от напряжения.