Мне сказали прийти одной

Я спросила обоих о том, может ли, по их мнению, жизнь Кантли оказаться в опасности, если мы опубликуем историю Эмвази. Двое мужчин посмотрели друг на друга.

– Нет, я так не думаю, – сказал друг Эмвази.

Оба сказали мне, что критическая, но честная статья не приведет к убийству заложника. «Будет куда хуже, если появится однобокая британская пропаганда», – сказал друг Эмвази.

Я сказала ему, что он должен понимать: наша статья, конечно, будет нелицеприятной и в ней будут упомянуты все убийства, которые совершил Эмвази. Когда я спросила, нет ли у меня шанса взять у Мохаммеда короткое интервью, его друг покачал головой.

– Никакого шанса. ИГИЛ держит его под колпаком, – сказал мой источник. – Такое ощущение, что они знают – скоро что-то выплывет.

Я вернулась в отель и связалась с Питером. Я сказала, что поговорила с людьми, которые знают «объект», и они не думают, что статья как-то отразится на британском заложнике.

– Хорошо, я дам знать редакторам.

Позже я узнала от Питера, что американские власти тоже были скептически настроены по отношению к аргументу британцев насчет того, что Кантли может оказаться в опасности из-за статьи.

Тем временем мы с Адамом обменивались сообщениями, касающимися статьи и различных поправок в ней. Прошло несколько часов, пока Питер снова не появился в Skype.

Он сказал, что редакция газеты сообщила британским властям, что мы собираемся выпустить статью. Они попросили сорок восемь часов, чтобы сообщить информацию семьям: и родным Эмвази, и родным заложников и жертв.

– Мы согласились на это, – сказал Питер.

Но пару часов спустя я получила сообщение от Адама. Кажется, какая-то большая шишка из BBC позвонила в «Вашингтон пост» и сказала, что, судя по слухам, мы собираемся открыть личность джихадиста Джона.

– Это означает, что британцы играют с нами? – спросила я. – Они пытались не дать нам написать об этом деле, используя аргумент о том, что заложник окажется в опасности, чтобы слить информацию BBC?

Еще одну ночь я провела без сна. На следующий день я получила зашифрованное сообщение от одного из тех, с кем разговаривала в Лондоне: «Суад, происходит что-то странное. Люди из BBC и ITV спрашивают об этом парне».

«Насколько они осведомлены?» – спросила я.

«Они ходят по району, задают вопросы об этом парне и знают его имя».

Теперь я уже начала злиться. Для меня все выглядело так, как будто британские власти пытаются нас обдурить. Во-первых, они использовали безопасность Кантли как аргумент, чтобы отстранить нас от дела. Потом они сказали, что должны проинформировать семьи и сделать приготовления. Теперь похоже, что они сливают всю информацию BBC и ITV, чтобы британские медиакомпании могли первыми рассказать историю.

Мы так напряженно работали, чтобы подать эту информацию осторожно и соблюдая этические нормы, а теперь наша история могла от нас уйти. Я позвонила Питеру и рассказала ему то, что только что узнала.

– Не думаешь, что нам стоит передумать насчет этих сорока восьми часов? – спросила я.

Из них оставалось еще двадцать четыре, а за это время многое может случиться. Он сказал, что «Вашингтон пост» будет соблюдать соглашение во имя семей Эмвази и его жертв, но если я услышу, что кто-то вот-вот доберется до разгадки истории, мы двинемся вперед.

Еще кое-что крутилось у меня в голове. Тем вечером мне позвонил друг, работающий на арабскую газету. Он сказал, что приятель из BBC сообщил ему, что на следующее утро «Вашингтон пост» опубликует имя джихадиста Джона. Он предполагал, что я как-то с этим связана. «Как ты считаешь, а стоит ли подписывать эту статью своим именем?» – спросил он.

Я задавала себе тот же самый вопрос. Как знаменитый палач ИГИЛ отреагирует, увидев свое настоящее имя в газете? И как ответит Исламское государство, узнав, что мусульманка разоблачила их человека? Не выпустят ли они видео, показывающее мое лицо всему миру и обвиняющее меня как врага ИГИЛ и голос разведывательных служб?

Я не рассматривала серьезно возможность убрать свое имя из статьи, но постаралась учесть риск и принять меры безопасности. Я сделала все, что могла, чтобы убедиться, что друзья Эмвази знают, что мы честно изложили его историю. С помощью человека, с которым мы встречались в парке, мы дали родителям, братьям и сестрам Эмвази, все еще находившимся в Лондоне, возможность высказаться, от которой они отказались.

У меня были мои собственные причины, по которым я хотела подчеркнуть свою роль в этой истории. Я хотела, чтобы статья стала посланием джихадисту Джону и другим таким же, как он: мы расскажем всему мире, кто вы, и не позволим вам сеять страх. И журналистка-мусульманка, женщина, имеет достаточно сил, чтобы это сделать.

В конце концов, мы были первыми, хотя BBC и наступали нам на пятки. Я гордилась нашим достижением, но в этом деле был и мой особый личный интерес – кроме всего прочего, это было мое послание всем тем на Западе, кто обвиняет во всех грехах каждого мусульманина и сам ислам.