Мне сказали прийти одной

Вооруженные мужчины велели мне сесть на стул так, что я смотрела на стену с флагом. Фахр и мужчина помоложе, который представился как Абу аль-Хассан, представитель Абси и его советник по взаимоотношениям с прессой, сели на два стула, стоящие у стены справа от меня. Еще один мужчина уселся напротив меня на расстоянии в пару ярдов и наставил на меня пистолет. Я посмотрела на сильно побледневшего Фахра. Было видно, что такой встречи он не ожидал.

Я задалась вопросом: что же последует дальше? В комнату вошли еще двое мужчин. Один из них сел на стул слева от меня и достал блокнот и ручку. Другой, у которого в руках были автомат и нож, отошел в угол.

Потом я услышала, как у меня за спиной открылась дверь. «Салям алейкум», – произнес тихий голос. Все мужчины встали, и мы с Фахром тоже поднялись. В комнату вошел мужчина среднего роста, с очень темной кожей, седеющими волосами и родинками по обеим сторонам носа. Это был сам Абси, позже он сказал мне, что ему пятьдесят один год. Я не знала, как он выглядит, потому что он не позволял себя фотографировать. Одет Абси был в рубашку с короткими рукавами и темно-зеленые брюки. Он сел на стул около меня и посмотрел мне в лицо:

– Вы настаивали на встрече со мной, ну вот и я.

– Спасибо вам большое, шейх, – ответила я.

Я переводила взгляд с Абси на человека, стоящего всего в нескольких ярдах позади него, который все еще целился в меня из пистолета.

– Вообще-то я пришла с миром и уважением, чтобы выпить с вами чаю.

Он улыбнулся.

– Да, чай, конечно, будет, но мы с моим заместителем хотели бы задать вам несколько вопросов.

В комнату вошел мужчина с подносом, на котором было несколько стаканов, чай и упаковка фиников. Он направился прямо к Абси.

– Нет-нет, пожалуйста, вначале обслужите нашу гостью, – сказал Абси.

Далее последовало нечто среднее между допросом и обсуждением возможных планов Запада по усилению Ирана.

«А зачем бы еще они позволили муллам управлять Ираком? – спрашивал Абси, имея в виду шиитских политиков и священников, которые теперь имели перевес в новом иракском правительстве. – Мы все знаем, что у них есть далеко идущие планы ослабить арабов и суннитов».

Он и его заместитель рассказали мне об унижениях и пытках, которым подвергали суннитов шиитские боевики в Ираке. «Ну и где были все эти защитники прав человека?! – восклицал он. – Где были Америка или Британия, когда эти рафидах убивали ни в чем неповинных мужчин и женщин?!»

Рафидах – это бранное слово, которое джихадисты используют, когда говорят о мусульманах-шиитах. Оно означает «люди, которые отказались». Термин восходит к расколу в исламе, возникшему после смерти пророка Мухаммеда в седьмом веке.

Тихий голос Абси был полон гнева:

– Единственное решение для нас, единственное, что может нас защитить, – это халифат. И он должен быть основан здесь, на ливанской земле.

– Халифат? Какой халифат? – переспросила я. – Вы имеете в виду что-то вроде Османской империи?

– Все мусульмане должны объединиться, да, – он отхлебнул глоток чаю. – Вначале у нас отняли Палестину. Затем они отдали Ирак шиитам и иранцам. Каждый мусульманин понимает, что только халифат, во главе которого встанет сильный лидер, сможет защитить всех нас.

Пока мы говорили, представитель группировки по связям с прессой и еще один мужчина записывали все, что я говорила. Когда я спросила, зачем это делают, Абси ответил, что эти заметки будут использовать только внутри группы. «Мы не собираемся нигде их публиковать», – заверил он меня.

Абси и его заместитель прочитали много моих статей, начиная с тех, где говорилось о событиях 11 сентября, и заканчивая Марокко, Ираком и терактами в лондонском транспорте. Заместитель был выше и мускулистее Абси, с наголо выбритой головой и темными серьезными глазами. Абси сказал, что все боевики в его лагере – палестинцы, но по некоторым характерным чертам я могла сказать, что некоторые из людей, которых мы видели, были из Северной Африки или из стран Персидского залива. Я попыталась заговорить с заместителем Абси на марокканском диалекте арабского, но он сказал мне, что не понимает меня и еще раз повторил, что все здесь палестинцы. Он и в самом деле был из Палестины, но некоторые другие никакого отношения к этой стране не имели.

– Никто не пытался помешать вам, когда вы работали над делом эль-Масри? – спросил заместитель.

– На самом деле – нет, – ответила я. – И, как вы могли видеть, статья появилась в газете.

– А какие были последствия для тех, кто похитил и пытал его?

– Пока с этим не все ясно. Но по крайней мере у человека появился шанс рассказать свою историю.

– Сестра Суад, вы считаете, что существует свободная пресса? – спросил Абси. – Пресса никогда не бывает свободной.

Он посмотрел на меня, как бы ожидая подтверждения.

Я подумала, что то, что он назвал меня сестрой, может быть знаком: он начинает мне доверять. Я отпила чаю, раздумывая о том, как лучше ответить на этот вопрос: