Мне сказали прийти одной

– Шейх, я не знаю, что вы вкладываете в понятие свободной прессы, но ни в «Вашингтон пост», ни в «Нью-Йорк таймс» мне никто никогда не мешал писать о том, как все было. По правде говоря, именно поэтому я и здесь – чтобы дать вам шанс рассказать историю обо всех обвинениях против вас с вашей точки зрения.

Он улыбнулся.

– Это очень умный способ снова поднять вопрос об интервью, – сказал он и взял из коробки финик.

Я посмотрела на упаковку.

– Интересно, а как это вы так ненавидите шиитов и Иран, но едите их финики?

– Что?! – переспросил Абси и взглянул на своего заместителя.

Тот выглядел разъяренным. Я неожиданно почувствовала, что сказала нечто, чего мне говорить вовсе не следовало. Фахр смотрел на меня, в ужасе подняв брови.

Абси поднял упаковку и прочитал то, что было написано на ней мелкими буквами: «Сделано в Иране». Он позвал мужчину, который подавал чай.

– Больше никогда такие не приносите, – велел ему Абси.

Тут в комнату вошел мальчик лет пяти и подбежал к заместителю Абси.

– Папа, можно мне пойти и поиграть с другими детьми? – спросил он.

– Да, детка, иди. Мне нужно еще побыть на этой встрече, – ответил заместитель.

Когда мальчик вышел из комнаты, заместитель повернулся ко мне:

– Скажите мне, сестра Суад, вы замужем?

«Ну вот, опять началось!» – подумала я.

Еще с моей первой поездки в Ирак во время каждого интервью с людьми из радикальных или джихадистских группировок всплывает вопрос о моем замужестве.

– А почему вы об этом спрашиваете? – вопросом на вопрос ответила я. – Или вы ищите вторую жену?

Тут все мужчины в комнате, кроме заместителя, дружно расхохотались. Смеялся даже тот, который держал меня на прицеле и искоса смотрел на меня с самого начала встречи.

Я посмотрела на Фахра. Он закрывал лицо руками. Ну что я опять сделала не так?!

Абси повернулся к заместителю.

– Не уверен, что моя дочь позволит тебе взять вторую жену, – сказал он.

Из глаз у него от смеха текли слезы.

Теперь до меня дошло.

– Ой, так он ваш зять, а этот мальчик – ваш внук? Маша’Аллах! – я попыталась загладить свою неловкость.

Заместитель сказал, что больше у него вопросов нет.

Абси и другие мужчины все еще смеялись.

– Я ответила на ваши вопросы и выдержала ваш чайный допрос, – сказала я, глядя на Абси. – Теперь вопрос есть у меня: как насчет интервью?

– Я обсужу это с советниками и дам вам знать, – сказал Абси. – Но одно могу сказать вам точно: мы давно так не смеялись!

Абси, его заместитель и мужчина, который держал меня на прицеле, вышли из комнаты через дверь за моей спиной, а представитель пресс-службы и другой мужчина, который тоже делал заметки, проводили нас через ту дверь, в которую мы вошли.

Когда мы прошли контрольный пост на воротах лагеря беженцев, Фахр сказал мне, что в самом начале встречи он был просто в ужасе, увидев оружие и черный флаг. «Клянусь вам, я решил, что они собираются с вами что-то сделать, – сказал он. – Выглядело все это угрожающе». Потом он покачал головой и снова расхохотался: «Вы с вашим коллегой просто сумасшедшие! Вы так разговариваете с этими ребятами! Я буду звать вас «Сумасшедшая команда».

Я позвонила Майклу и сказала ему, что мы едем обратно. Когда мы вернулись, он нервно ждал нас в холле отеля.

– Все прошло хорошо? Я начал волноваться, но ты настаивала, что я ни в коем случае не должен ехать с тобой, – сказал он, увидев нас.

Я сказала, что у этой группировки в самом деле должны быть связи с более крупной организацией. Человек, делающий заметки, представитель пресс-службы группы, новое оружие, дисциплина среди охранников – все это говорило о высоком уровне организации и щедром финансировании. Я подозревала, что они связаны с «Аль-Каидой».

Представитель пресс-службы Абси перезвонил мне позже и сказал, что они все еще думают над возможностью дать интервью. Он велел нам набраться терпения и дал понять, что они не обрадуются, если что-то из того, о чем мы говорили, попадет в печать.

– Мы читаем «Нью-Йорк таймс», – сказал представитель, – так что выбор за вами. Если вы сдержите слово и не будете публиковать ничего без нашего согласия, то у вас, возможно, появится шанс на интервью. Но если вы нарушите наше соглашение, мы никогда не будем говорить с вами, и другие тоже не будут.

Я поняла, что это проверка. У нас не было никаких гарантий на то, что Абси согласится дать интервью и какие-нибудь журналисты могли перебежать нам дорогу и напечатать то, о чем я узнала во время «чайной церемонии». Но мы с Майклом подозревали, что если нарушим соглашение, то попадем в черный список во всех глобальных джихадистских организациях. Мы решили не рисковать потерей всех наших контактов.

Я улетела обратно во Франкфурт, а Майкл вернулся в Нью-Йорк. Мы решили заниматься другими репортажами, а также общались со своими источниками на Западе и собирали подробности о жизни Абси. Раз в несколько дней я связывалась с представителем пресс-службы Абси Абу аль-Хассаном на случай, если интервью вдруг получит одобрение.