Мне в сердце смотрит вечная звезда...

Пахнет липами на улице Воровского,
пахнет липами на площади Восстания,
льется запах волнами и всплесками,
медленной рекою
между зданиями.
Он везде и всюду пробивается,
к изголовью спящих проникает,
в сновидения их пробирается,
к их сердцам губами приникает.
Трудно женщинам разлюбленным
и вдовам
задыхаться в запахе медовом,
трудно девушкам,
влюбленным без ответа,
в это торжествующее лето.
Трудно мне –
любимой и влюбленной –
в час рассвета, под звездой зеленой,
о любви молчать...
Не потому ли,
что у сердца тоже есть свои июли,
и тогда оно цветет неудержимо
и само под этим сладким грузом мается.
...А звезда все выше подымается,
и еще один рассвет проходит мимо.

 

Тропа, петляя и пыля...

Тропа, петляя и пыля,
сбегает в темный буерак.
Там душно пахнет конопля,
там комарьем набитый мрак.

И, словно мраком порожден,
откуда-то изглубока́
стекляшек слабый перезвон,
несвязный щебет родничка.

Глухая, тихая пора,
вселяющая древний страх.
Перепела, перепела
одни кричат еще в полях.

Сквозь ветки светится мертво
налитый звездами бочаг.
Сознайся, ты ведь ничего
не знаешь о таких вещах?

А это я – любовь твоя,
по пояс вымокла в росе,
синеют шарики репья
в коротенькой моей косе,
в намокшем платьишке своем
иду, гадая о судьбе.
Иду и думаю о нем,
и это значит – о тебе.

Ты синеглаз, светловолос,
ты статен и бронзовокож,
и мне смешно теперь до слез,
как на себя ты не похож.

Сплошь заметён метелью звезд
полей торжественный покой.
А где-то там, за сотни верст,
не спит ребенок городской.

Трамваев гром в ночи слышней
фонарь качается в окне,
и мальчик думает о ней,
и это значит – обо мне.

А впереди петлистый путь,
десятилетий долгих мгла.
...Ну, расскажи когда-нибудь,
какая я тогда была?

ДВЕ ТЕНИ

Помнишь дом на пригорке?
В камне ступени?
Блеск фонарей
ледяной, голубой?
На мерцающем кварце
две черные тени.
Две четкие тени.
Наши с тобой.
Стекла в окнах черно
и незряче блестели,
сладко спали хозяева
в мягкой постели,
сны, наверно, смотрели
и ведать не ведали,
что сегодня
их двое прохожих
проведали.
Открывали калитку,
на лестницу лазали,
постояли
под черными влажными вязами,
заговорщицким шепотом говорили
и друг другу
тот маленький дом подарили,
и с собой увезли его
в поезде дальнем,
вместе с лестницей, садом,
хозяйскою спальней,
вместе с шепотом, взглядами,
тайным смятеньем,
что на веки веков
они, ночью любой,
на мерцающем кварце
две черные тени,
две четкие тени –
наши с тобой.

 

ВЕСЛО