Мне в сердце смотрит вечная звезда...

Еще не в состоянии войны,
но, наглухо замкнув уже границу,
живем, как две враждебные страны,
и каждая соседственной боится.

Мы, клявшиеся в верности до гроба,
теперь из опасения измен
давно уж ничего друг другу оба
не отдаем и не берем взамен.

Но облака не признают границы,
дожди одни и те же мочат нас,
воспоминанья – ветреные птицы –
взад и вперед летают по сто раз...

Противоречат принципам природы
любые пограничные столбы:
везде сочатся почвенные воды,
корнями разрастаются дубы...

Что может быть печальнее судьбы,
когда врагами делаются двое?
И неужели это мы с тобою –
тупого недоверия рабы?

Кто первым нашу жизнь разгородил,
траншею на лугу цветущем вырыл?
Кто по обочинам ромашки вырвал?
Кто наш ручей веселый запрудил?

Проходят дни, тревожны и пусты.
Страшны они в своем движенье мерном.
Так кто же первым уберет посты?
Кто полосатый столб повалит первым?

 

Шкатулка заперта...

Шкатулка заперта.
И ключ потерян.
И в общем в нем нужды особой нет:
союз двоих
испытан и проверен
и узаконен целым рядом лет.

Давно к листкам
никто не прикасается,
не беспокоит давнюю судьбу.
И спит любовь,
как спящая красавица
в своем отполированном гробу.

Всегда так было...

Всегда так было
и всегда так будет:
ты забываешь обо мне порой,
твой скучный взгляд
порой мне сердце студит...
Но у тебя ведь нет такой второй!

Несвойственна любви красноречивость,
боюсь я слов красивых как огня.
Я от тебя молчанью научилась,
и ты к терпенью
                            приучил меня.

Нет, не к тому, что родственно бессилью,
что вызвано покорностью судьбе,
нет, не к тому, что сломанные крылья
даруют в утешение тебе.

Ты научил меня терпенью поля,
когда земля суха и горяча,
терпенью трав, томящихся в неволе
до первого весеннего луча,
ты научил меня терпенью птицы,
готовящейся в дальний перелет,
терпенью всех, кто знает,
что случится,
и молча неминуемого ждет.

 

Ни в каких не в стихах, а взаправду...

Ни в каких не в стихах, а взаправду

ноет сердце – лечи не лечи,

даже ветру и солнцу не радо...

А вчера воротились грачи.

Не до солнца мне,

не до веселья.

В книгах,

          в рощах,

                    в поверьях,

                              в душе

я ищу приворотного зелья,

хоть в него и не верю уже.

Я сдаваться сперва не хотела,

покоряться судьбе не могла,

говорила:

                    «Любовь улетела»,

а теперь говорю:

                    «Умерла».

Умерла, не глядит, и не дышит,

и не слышит, как плачу над ней,

как кричу ее имя,

                            не слышит,

бездыханных камней ледяней.

А грачи все равно прилетели

и возводят свои города...

Я ищу приворотного зелья,

а нужна-то

                   живая вода.

И вот опять со мною одиночество,..