Многая лета

Легко нагнувшись, Тихон выудил бутылку:

— Помочь залить?

— Обойдусь.

Из-за того, что Тихон настырно глядел ей в спину, она перелила в керогаз керосину, ругая себя на чём свет стоит. Когда пришли родители, они нашли кипящими и Капитолину, и чайник.

* * *

На первомайской демонстрации Саша Ковалёв шёл впереди колонны и нёс школьное знамя. Настя слышала, как ветер трещит в полотнище, и думала, что Саше, наверное, трудно удержать в руках тонкое древко, но он не сдаётся, идёт, натянутый как струна, и не шелохнётся. Вчера после уроков он догнал её на улице. Они шли вместе с Капитолиной, и Капитолина очень ехидно покосилась в его сторону. Перехватив её взгляд, Саша нахмурился:

— Сабурова, я давно хотел тебя спросить: ты куда после школы собираешься?

Настя пожала плечами:

— На исторический. А тебе что за дело?

— Я комсорг и должен знать, кто чем дышит.

— Узнал и иди отсюда, — сказала Капитолина. — Мы без тебя разберёмся.

Настя знала, что Капитолина не выносит Ковалёва с тех самых пор, когда он в пятом классе обозвал её дылдой. Он тогда был самым маленьким в классе и вымахал лишь за последнее лето, словно его живой водой окропили.

— Не разберётесь, — жёстко повернулся к ней Саша. — Вы не комсомолки, вас в институт могут не принять.

— Значит, пойдём работать на завод. Год проработаем, получим характеристику и поступим учиться. Все так делают.

— Неверно рассуждаешь, Анастасия. В стране индустриализация, везде требуются рабочие руки, а ты собираешь обмануть производство ради характеристики.

Настя разозлилась. Она знала, что хороша, и постаралась улыбнуться как можно победнее — так, чтобы у зануды Сашки язык отнялся.

— Не ради характеристики, а ради учёбы. И потом, с чего ты взял, что я стану работать спустя рукава? Я этот год по-честному отработаю.

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. — Он кинул взгляд на Капитолину, а потом посмотрел на Настю. — Пройдёмся?

Он ускорил шаг, и Настя, сама не зная зачем, подстроилась под его темп, оставляя Капитолину позади. Они шли рядом, и разговаривать совсем не хотелось, потому что вокруг бушевал яркий майский день, рассыпавший по деревьям и кустам нежную зелень первой листвы. Воздух влажно и легко пах сиренью, что белой кипенью подражала облакам в синем небе. Настя почувствовала, как рука Саши легла на её ладонь и тихонько сжала пальцы.

— Я давно хотел тебе сказать… — проговорил он громким шёпотом, от которого у Насти гулко и часто забилось сердце. — Давай после школы поедем на Магнитку!

Его предложение оказалось таким неожиданным, что Настя расхохоталась:

— Куда?

— На Магнитогорский металлургический комбинат. — Сашины глаза оказались напротив её глаз. Он не отпустил её руку, глядя напряжённо и ищуще. — Недавно там запустили первую домну, а скоро заработает вторая, третья. Представляешь, какая мощь! Какой размах! Мы будем жить в бараках, летом задыхаться от жары, а зимой коченеть от холода. Нам будет трудно, очень трудно, но мы достроим комбинат и выстоим, проверим себя. Хочешь?

В его каштановых волосах путалось солнце, и рука была надёжной и тёплой. Насте очень-очень захотелось сказать «да» и пойти с ним на край света. Но она была рассудительной девушкой, поэтому ненадолго задумалась и только потом осторожно взмахнула ресницами:

— Я подумаю.

* * *

Всё то время, пока Тихон был в отпуске, Капитолина старалась как можно реже выходить из комнаты, молясь, чтоб никто не обратил внимание, как при виде Тихона позорно пунцовеют её щёки.

«Хуже всего то, что маленький Волька прилип к Тихону как банный лист», — подумала Капитолина с лёгким оттенком зависти, которую она списала на раздражение.

Целыми днями брат таскался за Тихоном как хвостик и время от времени переспрашивал:

— А ты на самолёте летал?

— Летал, — говорил Тихон.

— И сам рулил?

— На самолёте не рулят, а пилотируют.

— Когда я вырасту, я тоже стану лётчиком. Как вы думаете, дядя Тихон, меня возьмут?

Честно сказать, Капитолина и сама была бы рада засыпать его вопросами: не страшно ли там, в вышине, между облаков, когда земля кажется маленькой, а солнце большим? Но не станешь же крутиться под ногами, как маленький Волька, и влюблённо заглядывать в глаза, видевшие вблизи огромное небо.

«Дядя Тихон»! Капитолина раздражённо фыркнула и крикнула в глубину кухни:

— Воля, отстань от взрослых, пойдём лучше погуляем. Мама разрешила зайти в булочную и купить тебе леденец на палочке.

Володя просиял, но тут же переспросил:

— А Настя пойдёт?

— Конечно, пойдёт. Иди, собирайся.

— Можно я с вами? — спросил Тихон. — Я тоже люблю леденцы на палочке.

— Нельзя, — жёстко отрубила Капитолина и кивнула на тетрадь в его руках. — Тебе надо учить. Я смотрю, ты не расстаёшься с формулами.

Тихон покаянно опустил плечи:

— Ты понимаешь, заштормовал я в тригонометрии, а лётчику без неё никак нельзя. Вот и приходится сидеть день и ночь. — Он хлопнул ладонью по тетради. — Но я добьюсь своего. Я знаешь какой упорный.