Многая лета

Кстати, встреча по статье получилась задорная, можно сказать огненная, потому что все выступающие яростно поддерживали авторов школьных страничек, которые назывались «Гоните поповщину из школы», и по итогам собрания вынесли резолюцию поддержать борьбу с религией и поручить каждому комсомольцу внести свой вклад в дело коммунистического атеизма и просвещения. Аня сделала в памяти зарубку — вынести на собрание комячейки вопрос об отчёте о проведённой агитации и потребовать от Насти с Капитолиной рассказать о проделанной работе.

Последней каплей ярости стала подсмотренная сценка, когда Ковалёв сломя голову помчался за Настей и стал уговаривать её поехать на строительство Магнитки. В момент их беседы Аня стояла за углом школы и чувствовала, как по телу пробегают волны то жара, то холода. Чтобы не выдать себя, она притиснулась к стене лопатками и, кажется, перестала дышать, настолько сильны оказались обида и ненависть, застрявшие комком в горле.

Если бы Сашка позвал на Магнитку или какую-нибудь другую стройку не отсталую богомолку Сабурову, а её, Аню, — полетела бы не раздумывая. От возмущения, что у комсомольца Ковалёва нет политического чутья, Аня сжала кулаки: «Не бывать этому! Не бывать! Надо спасать Сашку».

Дома она едва-едва похлебала суп, чем заслужила недовольное брюзжание бабушки:

— Разбаловали девку, что барышню. Мы в своё время любую пишшу ели, да подхваливали, нас за кривлянье батя ложкой по лбу колачивал.

В ответ Аня закатила глаза и хлопнула дверью в свою комнату, чтобы спокойно обдумать создавшуюся ситуацию. Решение пришло в голову под утро. Улыбнувшись своему плану, Аня довольно съела тарелку каши с киселём из сушёной черники и поспешила в школу. Если Настька Сабурова поверит сказанному, то Сашка Ковалёв будет спасён.

* * *

Настины глаза смотрели на неё с холодным спокойствием, от которого Ане стало немного не по себе, но отступать она не собиралась.

— Говорят, ты решила поехать на Магнитку?

Аня с удовольствием заметила, как от её вопроса Настя растерялась.

— Откуда ты знаешь? Я даже Капитолине ничего не говорила.

— Земля слухом полнится. — Аня поправила на груди комсомольский значок и, понизив голос, пояснила: — Сашка рассказал.

Соврать оказалось совсем просто, особенно если поверить в сказанное и представить, что Сашка действительно делится с ней новостями.

Настин голос ломко хрустнул:

— Ковалёв?

Аня кивнула:

— Сказал, что таких несознательных, как ты, надо исправлять на народных стройках, а ещё лучше — отправить копать Беломорканал, чтоб сбить спесь.

— Сбить спесь? Копать канал? — прошептала Настя, и Аня увидела, как её лицо стало алебастрово-белым, как у статуи. Она беспомощно оглянулась на Капитолину, и та словно на ниточке сделала шаг вперёд.

— Настя, что случилась?

— Ничего, — тихо сказала Настя, — всё хорошо, — потемневшим взглядом она посмотрела на Аню и медленно произнесла: — Спасибо, что предупредила.

В ответ Аня пожала плечами и забила последний гвоздь:

— Ещё Сашка говорил, что ты за ним бегаешь, как привязанная, и он уже устал от тебя прятаться.

В какой-то момент её кольнула запоздалая совесть, но она откинула мягкотелые мысли как лишний элемент коммунистического сознания.

Папа говорил, что невозможно построить новое общество, не замарав рук, а значит, всё сделано правильно и Сашка Ковалёв навсегда избавлен от опасности попасть в сети буржуазных последышей.

* * *

— Почему? Почему? Почему? — Саша Ковалёв отпихнул от себя раскрытую книгу и уставился в окно, силясь понять, почему Настя при виде его поворачивает назад или переходит на другую сторону улицы.

В крошечной комнате Ковалёвых главное место занимал трёхстворчатый шкаф с резным орнаментом на дверцах. Чтобы выгородить себе угол, Александр, невзирая на протесты бабушки, отодвинул шкаф от стены. В освободившееся пространство положил на пол тюфяк и поставил табурет, служивший одновременно и столом, и табуретом.

Вызвать Настю на объяснение не получалось, потому что её сестрица всегда находилась рядом как пришитая. А ведь перед выпускными экзаменами она почти согласилась поехать на Магнитку! Но вместо ожидаемой поездки вдруг подала документы в университет и благополучно прошла вступительные экзамены.

Теперь Настя — студентка-первокурсница, и вокруг неё кипит совершенно другая жизнь, далёкая от идеалов всесоюзной стройки, когда все помыслы направлены на одно — дать стране металл, а сердцу — крепкой дружбы и… Он даже мысленно не смел произнести слова о любви, потому что пока человека нет рядом, чувство получалось каким-то куцым и блёклым, словно день без солнца или корабль без капитана.