Многая лета

Новости о Насте приносила Аня, которая постоянно крутилась рядом. Дошло до того, что при звуках её голоса в прихожей он позорно сбежал через чёрный ход и под мокрыми хлопьями снега бродил по улицам, пока не продрог до костей. Он честно пытался вычеркнуть Настю из своей жизни: внушал себе, что негоже комсомольцу постоянно думать о девушке, надо зажать душу в кулак и не позволять себе разнюниваться, как старорежимной кисейной барышне. Безрезультатно! Настя прочно поселилась в его мыслях и не собиралась никуда исчезать.

От захлестнувшего отчаяния Александр закрыл лицо руками. Чтобы обрести душевное равновесие, он должен был видеть Настю каждый день, хотя бы мельком, чтобы дома неспешно перебирать в памяти, как она ходит по коридору, как перекидывает через плечо косу с вплетённой голубой ленточкой, как смеётся или грустит.

У неё такие чудные брови: тонкие, подвижные, и внутри, за ними, наверное, столько интересных мыслей. Знать бы, какая из мыслей, хоть самая мимолётная, посвящена ему… Так никогда и не отводил бы взгляд от её лица!

Перед майскими праздниками он был уверен, что Настя тоже отличает его среди других парней. Впрочем, она и сейчас отличает, но со знаком минус. Почему? Что произошло? Испугалась тяжёлой работы на стройке? Но она не неженка. В прошлом году на субботнике никто из девочек не захотел залезать в сырой подвал, чтобы убрать раскисшую грязь. На помощь мальчикам вызвались только Настя с Капитолиной и до самого вечера работали не покладая рук. Кстати, рук, распухших и покрасневших от ледяной воды.

По уговору с друзьями он должен был уехать на стойку в начале октября, но постоянно оттягивал отъезд в яростной надежде, что Настя одумается, однажды постучит к нему в комнату и негромко скажет:

— Знаешь, Саша, я поняла, что хочу строить Магнитку. Давай прямо сейчас пойдём в обком комсомола за путёвками, а завтра сядем в поезд и поедем навстречу семи ветрам — поворачивать вспять реки и возводить новые города.

На прошлой неделе в Смольном предательски убили Первого секретаря Ленинградского обкома ВКП (б) товарища Кирова[56]. Вдруг Настя, как многие другие юноши и девушки, захочет отомстить за его смерть ударным трудом, или даже подаст заявление на вступление в комсомол? Почему нет? Всё возможно.

Внезапно вскочив, он схватил с гвоздя пальто и шапку: надо немедленно пойти к Сабуровым и, в конце концов, прямо спросить Настю, что произошло и какой ответ она хочет дать убийству Сергея Мироновича.

Он не успел уйти, потому что по коридору прогрохотали шаги нескольких человек и вместе с клубами пара в комнату вошли трое милиционеров.

Он перехватил испуганный взгляд матери и перекошенный в немом крике рот бабушки.

— Ты Александр Ковалёв?

— Я.

По привычке комсомольского вожака он пригладил волосы и по-военному вытянулся.

Один из милиционеров сурово нахмурился:

— Прошу пройти с нами.

* * *

Второго декабря 1934 года в Ленинграде стали вывешивать траурные флаги. Газеты задерживались с выходом. Ничего не понимающие горожане строили самые разные догадки, одна другой тревожнее. Площадь у Смольного была запружена автомобилями, окна озарены, на трамваях траурные ленты.

Свежий номер «Правды» развезли по киоскам к трём часам дня, и сразу как взорвалось: Киров умер! В Смольном убили Кирова!

Знающие люди сдержанным шепотком сообщали, что убийцей оказался коммунист Николаев, приревновавший к Кирову свою жену, но об этом лучше помалкивать, иначе недолго оказаться в Большом доме, откуда, как известно, живыми и здоровыми не выходят.

Город заполонили портреты в траурной рамке; на предприятиях, школах и детских садах собирались траурные митинги, требовавшие одного: смерти, смерти и ещё раз смерти врагам трудового народа. В тот же день в Ленинград приехал и уехал Сталин. Хмурый, осунувшийся, он недолго постоял у гроба в Таврическом дворце, и от его беглого взгляда окружающих продирал мороз по коже.

В НКВД велись непрерывные допросы, а в густой метели по улицам шли тёмные толпы с транспарантами «Смерть убийцам Кирова».

На экстренном совещании Совет народных комиссаров СССР и Центральный Исполнительный комитет приняли постановление: следствие по делам о террористической угрозе проводить в срок до десяти дней, дело слушать без участия сторон, кассационных жалоб не допускать, а приговоры к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно.

«Они дрожат за свои жизни как осиновые листы и потому после похорон станут мстить за смерть Кирова по-звериному безжалостно», — подумал Глеб и сразу же переиначил свои мысли, потому что зверям не присуща бессмысленная и холодная жестокость, способная уничтожить десятки тысяч себе подобных.

Перехватив напряжённый взгляд Фаины, он вышел из-за стола и утвердительно спросил:

— Пойдём пройдёмся?

Они всегда понимали друг друга с полуслова и по-прежнему ходили гулять, если хотели поговорить откровенно.

По заснеженному Ленинграду ветер трепал траурные полотнища, из витрины продуктового магазина смотрел портрет Кирова с траурной полосой наискосок причёски.