Многоэтажная планета

То странное, голое, но уже не белесое существо как раз обернулось к телекамере, и хотя на этом лице не было никакого человеческого выражения, как еще недавно не было никакой окраски, но даже без всякого выражения, даже нелепо гримасничающее, оно было лицом юной Бабоныки.

— Я вижу, — спокойно сказал Михеич.

— Тогда что же это?! Это бабушка? Или кто-то, подделавшийся под нее, надевший на себя ее лицо?

Ей уже чудились шпионы Флюидуса, проникшие в корабль под личиной юной бабушки!

— Наверное, это все-таки Матильда Васильевна, — задумчиво сказал Михеич. — Иначе она бы дышала воздухом Флюидуса и не могла дышать воздухом нашим, воздухом корабля.

— Но как? Но что это? Скажите же! Они омолодили ее, да? Значит, она и не умирала? Но она же была мертва! Или это был летаргический сон? Но если это она, почему она, как младенец? Почему она ничего не понимает, не разговаривает? Почему она меньше ростом, чем была? Я ничего, ничего пойму! А вы, вы что-нибудь понимаете?

— Матильда Васильевна была мертва — это точно.

— Значит, это не она?

— Нет, все же, видимо, она.

— Они оживили ее?

— Ты все время так говоришь, старушка, словно то, что случилось с ней, кем-то сделано преднамеренно. Я же в этом отнюдь не уверен. Послушай меня внимательно. Многое ты видишь, знаешь уже сама. Чего-то еще не знаешь, не понимаешь. Многого не знаем, не понимаем и мы. И все-таки примерно можно догадаться, что случилось с Матильдой Васильевной.

***

— Отрывок, который я тебе прочту, — начал свое объяснение Михеич, — принадлежит перу энтомологов Кэрби и Спенса.[3] Ты слушаешь?

— Да, да.

— «Предположим, что какой-нибудь натуралист вдруг объявил бы об открытии животного, которое в течение первых пяти лет своей жизни существует в виде змеи, потом углубляется в землю и, соткав себе саван из тончайших шелковых нитей, сжимается, в этом покрове в тело, лишенное рта и членов, похожее как нельзя более на египетскую мумию, и затем, пробыв в таком состоянии без пищи и движения в течение трех долгих лет, разрывает в конце этого периода свои шелковые пелены и из земли является на свет божий в виде крылатой птицы. Предположим это и спросим — каковы были: бы ощущения в народе, возбужденные таким необыкновенным известием?»

— Это о насекомых, — сказала нетерпеливо Аня.

— Народ несведущий, пожалуй, и не поверил бы, правда? — продолжал, словно не замечая ее нетерпеливости, Михеич. — Но мы с тобой, сами немного специалисты по насекомым, то есть энтомологи, знаем, что именно это и случается на протяжении жизни с большинством насекомых. Это называется…

— Метаморфоз.

— Вот именно — изменение формы. Не мифический метаморфоз, когда в сказках и мифах повествуется о превращении людей в животных или превращениях одних животных в других. А самый обыкновенный метаморфоз…

— …жуков, бабочек…

— Вот именно тот метаморфоз, когда начинает свою жизнь насекомое, скажем, червячком, личинкой, и часто очень свирепой — не зря Кэрби и Спенс уподобили личинку змее, — затем переходит в стадию куколки…

— Я знаю.

— …а затем переходит во взрослое состояние, становится мухой, бабочкой и тому подобное…

— Но я все это знаю! — воскликнула Аня. — Какое это имеет отношение к моей бабушке?

Она все не могла преодолеть нетерпения.

— Слушай внимательно, старушка! А если не умеешь, то хотя бы не задавай вопросов. Так вот, на стадии куколки природа, сотворившая червячка-личинку, как бы сминает сделанное ею, разминает тесто, чтобы слепить существо заново, по-новому. Разрушаются органы, разрушаются ткани. У таких насекомых, как мухи, в первые дни существования куколки внутри только жидкая кашица. Она — как мешочек с джемом. И только потом из этой кашицы начинают образовываться новые органы…

— Вы словно лекцию мне читаете! Ой, простите, я слушаю!

— …совершенно новые органы! Идет сборка практически нового организма из старого сырья. Ну, как если бы переплавили токарный станок, а потом из этого металла сделали автомобиль. А почему? Как это происходит? Скажем, переплавкой руководят люди. И новую машину они делают по чертежам. А вот чертежи любого животного, и человека тоже, находятся в его клетках… Не перебивай, Аня, я все это к делу говорю. Команда к построению дается гормонами — химически активными веществами.

— Гормоны, феромоны, телергоны — я знаю, это приказы.

— С самого начала в теле личинки есть так называемые имагинальные диски, а попросту говоря — скопления клеток, из которых потом разовьется взрослая бабочка или жук, или муха. Эти клетки хранят чертежи взрослого насекомого, но пока не отдан приказ гормонами, детские ткани не разрушаются, взрослые органы не строятся.

— Вы… вы хотите сказать, что бабушка была разрушена и создана заново? Да? Это вы хотите сказать?

— Да, старушка.

— Но… Но ведь у этих личинок заранее есть, как вы сами только что сказали, имагинальные диски! А что же было у мертвой бабушки?