Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий

ВАЖНЕЙШИЙ АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ АЛЬТЕРНАТИВНЫХ ТЕКСТОВ поздней Античности и Средневековья – то, что они представляют собой значительную часть христианского духовного наследия. Кроме того, они играют важнейшую роль в художественных и культурных традициях христианской веры. Не зная этих работ, мы не поймем многого и в христианской культуре и искусстве, и, шире, в культуре Запада. Многие нынешние мнения о том, во что верили или не верили христиане на протяжении своей долгой истории, рассыпаются в прах, когда мы читаем альтернативные писания, и еще более – когда понимаем, какое место занимали они когда-то в народной вере и религиозной практике. Как говорится, чтобы понять, куда идешь, надо знать, откуда ты вышел.

Подобные тексты отвечают на знакомые вопросы, с давних пор занимающие христиан – да и всех, кто интересуется религией. В наше время, желая разобраться в каких-либо специфических вопросах христианского богословия или культуры, люди обращаются к специализированным научным источникам. В прежние времена наставники и простые верующие использовали для этого истории, повествования. Однако исследование «сложных вопросов» в такой форме отнюдь не было примитивным – порой оно давало более сложные и глубокие ответы, чем мы получаем сейчас. Отвлечемся ненадолго от апокрифов: книга Джона Беньяна «Путь пилигрима» (1678) за триста лет вдохновила и научила вере куда больше христиан, чем все ученые богословские труды, вместе взятые. Лишь самый примитивный читатель станет критиковать такую книгу за то, что содержание ее не исторично, что описанные в ней события не происходили в реальности. Мы восхищаемся этой историей, которая в простой, увлекательной, запоминающейся форме передает глубокие истины. Мудрый читатель понимает, что во времена Беньяна требования к религиозной литературе были иными, чем сейчас. То же можно сказать и о других религиозных текстах, основанных на вымысле, но отличающихся глубиной и оказавших большое влияние – например, «По стопам Его» Чарльза Шелдона или «Письма Баламута» К. С. Льюиса.

Те же принципы можно и нужно применять и к альтернативным писаниям, дошедшим до нас из древности или Средневековья. Отбросив упрощенное требование «историчности», мы сможем понять, что за сложные богословские вопросы владели сознанием их авторов и читателей, – и подивиться остроте и глубине их умов.

Многих современных христиан мучает вопрос о вечном осуждении и аде; существование ада им трудно совместить с представлением о любящем Боге. Да, Христос дал всем возможность спастись, просто приняв его; но как быть с теми, кто из-за даты или места рождения оказался «не охвачен» христианством? Христиан волнует судьба тех, кто не стал христианином, кто умер некрещеным, последователей других религий, тех, кто умер до пришествия Христа. Евангелие от Никодима и его литературные последователи решают этот вопрос смело и ясно, наглядно показывая нам, что Милость превыше Истины. Современный христианский читатель может спорить с богословием, представленным в этих книгах, однако должен принять их всерьез. Единственная «опасность», исходящая для современного читателя от таких апокрифов – та, что его слишком очаруют персонажи и увлечет ход сюжета.

Это лишь один пример из множества встреченных нами в исследовании этих евангелий-долгожителей. Многие современные верующие считают христианство патриархальной религией, в которой не было места возвышению и прославлению женщин – но, очевидно, они никогда не читали сложных, литературно совершенных историй «марианского цикла». Современного автора, который изобразит Христа женщиной и в женском облике проведет его через все испытания Страстей и Воскресения, сочтут чрезвычайным смельчаком, если не богохульником. Однако схожие рассказы о Деве Марии – о ее рождестве, жизни и смерти, о том, как страдала она страданиями своего Сына, – в Средние века были широко распространены и пользовались огромной популярностью среди самых строгих ортодоксов. И эти тексты – отнюдь не «суеверные выдумки Средневековья»: они сложились в раннехристианские, святоотеческие времена.