Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий

Явились на свет и ветхозаветные псевдоэпиграфы. О Первой книге Еноха все тот же Постель узнал от эфиопских священников, живших в Риме, и даже опубликовал некоторые сведения об этом тексте, полученные из вторых рук. В 1606 году перевод византийского писателя Синкелла дал западным читателям новый доступ к объемным выдержкам из Книги Еноха. Тем временем европейские ученые изучали новые языки – помимо греческого, в научный обиход вошли арабский и сирийский³⁸.

Ученые издавали обширные собрания альтернативных текстов, отчасти потому, что сами затруднялись судить об их подлинности. Впрочем, было очевидно, что по крайней мере некоторые псевдоевангелия и апостольские деяния не принадлежат ни апостолам, ни ранним отцам церкви. Одним из самых ранних и вместительных собраний стали Monumenta Sanctorum Patrum Orthodoxographa (1569). Издал их швейцарский ученый-протестант Иоганн Якоб Гринеус, стремившийся дать христианам из разных церквей общую основу, позволяющую исследовать происхождение и корни их веры³⁹.

Однако то, что эти книги теперь издавались, не означало некритического к ним отношения. С большой осторожностью ученые рекомендовали тот или другой текст для широкого круга читателей. Не говоря уж обо всем прочем, они знали, как сурово осуждала многие из этих альтернативных текстов древняя церковь – и применяли все свои критические навыки, чтобы оценить их происхождение и достоверность. К концу XVI века на вновь открытую библиотеку религиозных текстов направили свой скептический анализ Абрахам Скультетус (протестант) и Робер Беллармин (католик). Альтернативные писания заняли определенную нишу – но не в приходской церкви, как раньше, а в академической библиотеке и лекционном зале⁴⁰.

Этот поток критических исследований положил начало серьезному научному изучению альтернативных писаний. Первопроходцем в этом деле стал лейпцигский ученый-энциклопедист Иоганн Альберт Фабрициус, по праву заслуживший свой титул – «Библиограф Книжной Республики». Новозаветные апокрифы он собрал в своем Codex Apocryphus Novi Testamenti (1703), куда, среди прочих книг, включил Протоевангелие, «Рождество Марии», Евангелие детства от Фомы, «Арабское евангелие детства», Евангелие от Никодима, «Послание Христа Авгарю» и Послание к Лаодикийцам. Такое же собрание ветхозаветных текстов он представил публике в сборнике Codex Pseude-pigraphus Veteris Testamenti (1713): Фабрициус первый дал этим книгам название «псевдоэпиграфов». Работы Фабрициуса заложили основу для всех дальнейших исследований⁴¹.

В те же годы (1718) выходит «Назорей» Джона Толанда – первый образчик нового литературного жанра, которому в дальнейшем была суждена огромная популярность. Проведя научный критический анализ альтернативного евангелия (в данном случае Евангелия от Варнавы), автор попытался реконструировать, на его взгляд, подлинную историю раннехристианского движения и опровергнуть заблуждения позднейшего ортодоксального богословия. Кроме того, впервые Толанд объявил апокрифическое евангелие «стандартом», по которому следует судить испорченные и подправленные канонические тексты. Несмотря на свои полемические цели, Толанд представлял свою работу как трезвое академическое исследование⁴².

Очень скоро такому же критическому анализу подверглись и канонические писания. Современный историко-критический подход к Новому Завету впервые продемонстрировал в 1750-х годах немецкий ученый Иоганн Давид Михаэлис. Подобно своим бесчисленным последователям в «Книжной Республике», Михаэлис осмелился взглянуть на Писание просто как на еще один текст, подлежащий анализу и критике. К концу XVIII столетия некоторые ученые готовы были признать, что разница между истинными писаниями и псевдописаниями – вопрос скорее веры, чем истории. И все следующие текстуальные открытия лишь усиливали и распространяли это убеждение⁴³.

НЕКАНОНИЧЕСКИЕ ПИСАНИЯ НИКОГДА НЕ ИСЧЕЗАЛИ ИЗ ЖИЗНИ церкви полностью. В разные эпохи христиане могли лучше или хуже их знать, чтение их где-то осуждалось, а где-то приветствовалось – однако верующие никогда не теряли доступа к множеству разнообразных псевдописаний. Эту мысль необходимо подчеркнуть, поскольку она противоречит распространенному и широко тиражируемому убеждению. Вопреки мифу, нынешнее открытие древних альтернативных писаний – отнюдь не революция, какой его часто представляют.