Множество книг, или Библиотека (Мириобиблион)

С 4 по 25-ю главу источником для Мемнона служил Нимфид, один из крупнейших гераклейских историков, бывший одновременно государственным деятелем (последняя четверть IV в. — первая половина III в. до п. э.)[729]. Нимфид находился в числе гераклейских эмигрантов, которые выехали из Гераклеи около 363 г. в связи с изгнанием тираном Клеархом массы аристократов; его отец, как можно судить по приведенному у Мюллера выражению из письма Хиона[730], находился в родстве с тираном. В конце концов Нимфид возглавил эмигрантов, когда они в 281 г. решили возвратиться на родину (Memn, 11). Из биографии Нимфида видно, что те части его трудов, которые касались тирании, должны были быть резко тенденциозны и отличаться открытой враждебностью к тирании. Источниками Нимфида в данном случае, наряду со старинной историей Гераклеи неизвестного автора, использованной и Эфором (уделившим значительное внимание Гераклее) и Теопомпом, послужила скорее всего памфлетная литература, возникшая в среде гераклейских эмигрантов-аристократов.

По-видимому, наиболее резкому осуждению Нимфида подвергались первые гераклейские тираны, Клеарх и Сатир. Надо полагать, что также он относился и к Дионисию, в правление которого эмигранты дважды пытались возвратиться на родину и уничтожить там тиранию (Memn., 4). Они обращались за помощью сначала к Александру, затем к Пердикке, и все это должно было происходить уже на глазах Нимфида. Тем не менее историк должен был сохранить в отношении Дионисия и известную объективность, так как именно этот тираны был основателем гераклейской державы, за восстановление и сохранение которой Нимфид боролся после своего возвращения в Гераклею в 281 г. Надо полагать, что сразу по возвращении Нимфид зарекомендовал себя искусным дипломатом, так как, как раз в этот период Гераклея смогла успешно использовать междоусобицу в Вифинии (см. стр. 291, прим. 1). Судя по Memn., 24, Нимфид сумел договориться с галатами, совершившими свое очередное нападение на Гераклейскую область, употребив наиболее действительное в подобных обстоятельствах средство — золото.

Тенденциозность труда Нимфида выступает особенно ярко в тех случаях, когда он пытается представить, будто Гераклея процветала и благоденствовала до тирании и граждане ее пользовались всеми благами демократии (Memn., 9), тогда как на самом деле установление тирании было обусловлено острейшим социальным кризисом в государстве, причем до этого власть находилась в руках олигархов (Iust., XVI, 4). Изображенная Нимфидом (Memn., 9) картина демократического строя Гераклеи, вновь восстановленного с падением тирании, должна соответствовать по непосредственно времени до захвата власти Клеархом, по средним десятилетиям V в., когда Гераклея действительно имела демократическое устройство. В связи с этим лозунг борьбы с тиранией, провозглашенный гераклейскими эмигрантами (достаточно вспомнить обращения эмигрантов к Александру и Пердикке), скрывал в действительности стремление олигархов вернуться к прежнему господству.

Как видно из Memn. 11, Нимфид по возвращении эмигрантов в Гераклею счел невозможным требовать возмещения материальных потерь, понесенных эмигрантами в период господства тиранов, хотя он и советовал своим друзьям перед тем, как они решились возвратиться в родной город, выступить с подобными требованиями. Этот отказ аристократов от старинных, но давно утерянных привилегий может быть объяснен, конечно, тем, что, возвратившись из изгнания, эмигранты смогли воочию убедиться в крепости и устойчивости положения демоса, ставшего со времен первых тиранов владельцем земель изгнанных аристократов. Пойти против этого порядка означало бы разжечь гражданскую воину, из которой вряд ли вышла бы победительницей кучка эмигрантов: Нимфид это хорошо осознал и, видимо, предостерег своих сотоварищей. В результате этого в городе, по словам Мемнона (11) установилось полное согласие.

Труд Нимфида о Гераклее был доведен, вероятно, до событий, связанных с описанным у Memn. 24, набегом галатов и дарами Птолемея III Эвергета Гераклее (25,1). В тех частях этих глав, где Мемнон обращает внимание на вифинские дела, он мог использовать какое-либо сочинение по истории Вифинии или вообще местные вифинские источники.