Множество жизней Мейзи Дэй

– Ты должна мне помочь, Лили, – говорю я, стараясь призвать свой собственный бунтующий мозг к порядку. – Ты просто не представляешь, что там творится. Прямо за дверью твоей комнаты только что была бесконечная лестница, а в ванной – самая настоящая чёрная дыра. А наш дом словно постепенно стирается и исчезает, и я совсем не знаю, что делать.

Не удержавшись, я снова начинаю плакать, и сквозь слёзы вижу, как лицо Лили болезненно искажается, а морщины между нахмуренными бровями становятся ещё глубже.

– Я не думала, что это будет так, – говорит она и встряхивает головой, будто не верит своим ушам. – Я думала, что, если сотру код, реальность просто перезагрузится. Мне не приходило в голову, что это может повлечь за собой физические проявления в виртуальном мире. Что дом вокруг тебя начнёт стираться.

Я окончательно перестаю понимать, о чём говорит Лили. Это даже вообще на неё не похоже.

– Что это значит – «реальность перезагрузится»?

Лили медленно обводит взглядом комнату, снова вытирает слёзы и смотрит мне прямо в глаза:

– Мне жаль это говорить, Мейзи, но всё то, что ты видишь, не настоящее. Это компьютерная симуляция реальности.

Я громко прыскаю.

– Что за чушь, – говорю я, не понимая, с чего вдруг Лили говорит такие глупости. И указываю на свой именинный значок, приколотый к лацкану пижамы. – Я же знаю, что всё это реально. Я специально сделала проверку. – Отстегнув значок, я тыкаю иглой себе в палец, и боль взрывается в моём мозгу буйным фейерверком. Морщась, я наблюдаю, как на месте укола выступает кровавая капелька, и протягиваю руку Лили, чтобы она убедилась. – Видишь, у меня идёт кровь. Значит, это не «Яростные гонки», а самая настоящая реальность.

Лили, не отводя глаз, смотрит, как алая капля срывается с моего пальца.

– Точно, это была одна из папиных игр, – шёпотом говорит она. – Я уже так давно о ней не вспоминала. Да, она так и называлась – «Яростные карт-гонки».

Боль в пальце понемногу стихает, но моё замешательство лишь усиливается. Почему Лили говорит так странно? Последний раз мы играли в «Яростные гонки» не так уж давно – от силы несколько месяцев назад. А послушать её – так с тех пор минули десятки лет.

– И да, ты права, – продолжает Лили всё так же тихо. – Это не видеоигра. Уж я постаралась, чтобы получилось нечто получше. Мне хотелось создать для тебя самую лучшую виртуальную реальность. Самую похожую на правду.

Я оглядываю комнату. Всё в ней выглядит таким настоящим – стопки учебников возле кровати Лили, косметика, разложенная перед зеркалом на туалетном столике, крохотные пылинки, порхающие в луче отражённого света. Но потом я перевожу взгляд на постаревшее лицо Лили, и реальность снова будто распадается.

– Для компьютера это слишком сложная симуляция, – возражаю я, пытаясь найти в словах Лили хоть какой-то смысл. Взмахиваю рукой, указывая на пляшущие пылинки. – Смотри. Даже папа не сумел бы смоделировать случайное движение этих пылевых частичек. На это понадобилась бы колоссальная компьютерная мощность, сотни миллиардов терафлопсов[9]. И ведь это ещё не всё: я могу видеть, осязать, слышать, ощущать вкус, испытывать боль и другие чувства. Мой мозг ежесекундно обрабатывает триллионы байтов информации. На свете пока ещё нет компьютера, который мог бы создать подобную виртуальную реальность.

– Да, во времена папиных видеоигр таких компьютеров, наверное, ещё не было, – отвечает Лили с непонятной мне печалью. – Но с тех пор технологии сильно изменились. Видишь ли, существует такой закон Мура – он гласит, что компьютеры удваивают свою мощность каждые два года. Всё, что делают компьютеры – от игр до запуска космических спутников, – управляется микрочипами. Ты ведь знаешь, что раньше компьютерные чипы состояли из миллиардов кремниевых переключателей, которые могли срабатывать миллиарды раз в секунду. Вся информация, которую использует компьютер, построена на двоичном коде – из нулей и единиц, которые означают, замкнут переключатель или разомкнут. Но в нынешних оптических компьютерах между переключателями идут потоки фотонов, а значит, количество информации, которое они способны обрабатывать, больше ничем не ограничено. Всю Вселенную можно скопировать на один-единственный микрочип.

Я пытаюсь вникнуть в её слова, и моя голова идёт кругом. Закон Мура, двоичный код, компьютерные чипы, работающие на фотонах… Где только Лили набралась всего этого! Это же вроде я у нас особо одарённая, а она свой пробный экзамен по науке и технологии с треском провалила.

Я вглядываюсь в лицо Лили, в тревожные морщинки вокруг её орехово-карих глаз. И по-прежнему не понимаю, почему она выглядит такой постаревшей.