Моби Дик. Подлинная история Белого кита, рассказанная им самим

Мой мир – это мир молчания. Никто не стонет, не кричит, не ворчит, не визжит под зыбью вод, и лишь мы, самые крупные создания, порой нарушаем тишину. Мы, кашалоты, испускаем щелканье и треск, голубые киты и черные дельфины ориентируются с помощью мелодичных песен; обычные дельфины совершают долгие путешествия, держась одной стаей посредством свистков. А на поверхности моря, наоборот, непрестанно слышны голос ветра, удары волн, гогот чаек и бакланов, а иногда – голос того, кто менее приспособлен жить в море: человека.

Кит рассказывает, что он узнал о человеке

Далеко от берега в открытом море я увидел большой корабль. Это было прекрасное судно с тремя мачтами, вонзающимися в небо, паруса на них раздувались ветром.

Он изящно передвигался по морю, преодолевая волны, и моряки на палубе прилагали усилия, чтобы не сбиться с курса. Я нырял, плыл навстречу кораблю и поднимался на поверхность, пока не приблизился к нему с подветренной стороны, чтобы сопровождать его.

Люди увидели меня и стали кричать в изумлении: «Белый кит!» – но тогда резкий свисток отозвал их от борта и заставил вернуться к своим занятиям. Не впервые я подплыл к кораблю. Меня всегда забавляли крики удивления и восхищения. И нередко я приветствовал моряков, подскакивая над водой и ударяя хвостом по поверхности, прежде чем погрузиться. Поведение моряков на этом судне показалось мне странным, и я подумал, что, возможно, они привыкли видеть в море китов. Сам я привык видеть корабли: одни шли в теплые моря, другие в холодные. Там, где заканчивается берег того моря, в котором живу я, оно соединяется с другим, в котором я никогда не был и куда не поплыву, потому что ярость волн там настолько велика, что никакая сила с ней не справится. Слишком велик риск того, что прибой швырнет тебя и разорвет о рифы. Люди называют то место, где соединяются два моря, мысом Горн, и вздрагивают, когда произносят это название.

Хотя моряки не обращали на меня внимания, я решил все же проплыть некоторое время вместе с кораблем. Потом, поднявшись из воды в четвертый раз, я увидел другое судно, идущее в том же направлении.

Это был величавый корабль, раздутые паруса придавали ему бо́льшую скорость, чем у первого, и вскоре он его нагнал. Меня заинтересовало, чем обернется встреча людей в море. Когда мы, киты, оказываемся рядом, для спаривания ли, для того, чтобы позаботиться о родящих самках и об их детенышах, мы движемся кругами, подпрыгиваем, падаем на спину и плывем по водной глади, отталкиваясь хвостовыми плавниками. Мы выражаем при встрече радость, выдыхая с силой воздух из легких и вращая телом на месте. Мы поем, издаем свистки и потрескивания. А что сделают люди, чтобы выразить свою радость? Когда более быстрый корабль подошел к другому, я услышал шум, как грохот черных туч во время бури. Он был страшней, чем тот, что при вспышке молнии раздирает воздух и ударяется о скалы или волны. Такое приветствие, в котором не слышались никакой радости, оказалось у людей. В боках обоих кораблей открылись черные пасти, изрыгающие огонь, опять раздался ужасный шум. И затем первый корабль загорелся, с него стали падать в море пылающие снасти, вспыхнули мачты, на которых держались паруса, и рухнули под крики, полные ненависти, страха и отчаяния, испускаемые людьми, которые прыгали с бортов в воду.

Наполовину разрушенный, первый корабль быстро затонул, а второй стал удаляться, оглашая все вокруг суматошными торжествующими криками победителей. На поверхности воды остались тела побежденных, некоторые пытались удержаться на плаву, но их силы быстро иссякли, и они тоже превратились в неподвижные пятна, колыхаемые волнами.

Странным показалось мне поведение людей при встрече в море. Маленькая сардинка не нападает на другую сардинку, медлительная черепаха – на другую черепаху, прожорливая акула – на акулу. Похоже, люди единственные из существ, нападающие на подобных себе. Это мне не понравилось в них.

Кит говорит о встрече с другим китом

Однажды в ясный день, когда море пребывало в покое, я направился в холодные воды, ища себе в пищу кальмаров. Одним глазом я наблюдал за далеким берегом, а другим – за тем, как море сливается с небом на горизонте, где не было ни одного облака.

Когда я в очередной раз поднялся из воды, чтобы вдохнуть, я услышал знакомое пение кита-гринды, но это было не то пение, которым киты призывают друг друга туда, где изобилует добыча, и не печальная песнь скорби.

Когда умирает детеныш гринды, его мать, или мать матери, или одна из старых самок, уже не способных рожать, сжимает его ртом и перемещается так целыми днями, пока его тело не теряет упругость и не начинает разрываться, и она его отпускает, зная, что оно не поплывет по течению, а исчезнет в молчании глубин. Другие гринды сопровождают ее и повторяют песнь скорби, чтобы разделить ее всей стаей и отпугнуть хищников, которые могут напасть на самку, несущую тело детеныша, поскольку дни, проведенные без еды, истощают ее.