Мобилизационная стратегия хозяйственного освоения Сибири

Формально признавая за Академией наук ее главную роль в организации научных исследований, партийно-государственный аппарат поставил цель – преобразовать Академию в управляемую структуру через систему идеологических, политических и экономических факторов. В 1925 г. Российская академия наук переименована во Всесоюзную и переведена из Наркомпроса в ведение СНК СССР. Началась работа по выработке ее первого Устава. С этого времени все принципиальные вопросы организации деятельности Академии наук становятся объектом пристально внимания Политбюро ЦК ВКП (б) и его комиссий.

Сами ученые рассматривали прикладные исследования как продолжение фундаментальных наук, но ни в коем случае как автономные и самостоятельные. Представители властных структур, не понимая сущности научной деятельности, считали, что фундаментальные исследования не нужны вовсе.

Устав 1927 г. означал существенное ограничение прав и свобод научного сообщества, так как содержал пункт, внесенный по настоянию Политбюро ВКП (б), о лишении ученого академического звания в случае «если его деятельность направлена явным образом во вред Союзу ССР»[562]. Возможность субъективного толкования этого пункта позволяла назвать вредителем каждого, кто по тем или иным меркам не устраивал партийно-государственные структуры.

В Уставе было закреплено название «главного научного штаба страны» – Академия наук Союза Советских Социалистических Республик. Перед учеными ставились новые задачи, в их числе – изучение естественные производительных сил и содействие их использованию[563]. В 1928 г. произошла реорганизация сети научных учреждений АН СССР, произошло «сжатие» гуманитарного блока, а в составе физико-математического отделения организованы четыре кафедры (секции) по техническим наукам, что отражало наметившуюся тенденцию на развитие прикладных дисциплин.

Предполагалось, что масштабные задачи могут быть по силам только крупным коллективам, поэтому партийно-государственные структуры декларировали курс на дальнейшее развитие научных институтов. В целом готовность властей поддержать курс на создание НИИ была воспринята учеными позитивно. Однако в этом вопросе представления ученых и власти существенно расходились.

В. И. Вернадский, Н. С. Курнаков, И. В. Павлов и другие ученые представляли научный институт как расширение личностного начала в науке и кооперацию ученых для достижения значимых результатов внутри коллектива. Советская власть видела в институте носителя новой, коллективистской идеологии. Не человек, а коллектив представлялся основной научной единицей[564], деятельность которого должна была осуществляться в соответствии с планом и контролироваться государством.

Устав 1927 г. вводил плановые начала как основу научной деятельности, причем планы Академии наук должны были утверждаться в СНК СССР. В 1928 г. председатель Госплана СССР Г. М. Кржижановский предложил Академии наук включить в первый пятилетний план развития народного хозяйства страны наиболее актуальные темы в области изучения производительных сил СССР. На специальном совещании Академия наук определила круг задач: изучать возможности использования солнечной и ветровой энергии, освоение нерудных ископаемых, соляную проблему и др.[565] Как видно из этого перечисления, Академия наук не планировала изучение производительных сил восточных регионов, считая, что с этой задачей успешно справляется КЕПС.

Необходимо подчеркнуть, что государственная политика, направленная на введение обязательного планового начала в науке, идеологизацию науки, разрешение избирать в члены Академии партийно-государственных чиновников, свертывание международного сотрудничества не могла не встретить сопротивления научного сообщества. Власть пригрозила научно-технической интеллигенции Шахтинским процессом 1928 г., вслед за этим было сфабриковано Академическое дело, организованы другие репрессивные акции, произведена замена руководящего состава Академии наук.

В 1929 г. представитель СНК СССР Н. П. Горбунов сформулировал два варианта развития событий. Либо Академия наук должна реформироваться, отойти от традиций времен царской России и превратиться в ассоциацию «главнейших научных учреждений», либо ее ожидает «самоумирание, изоляция от советской общественности»[566].

За этим заявлением последовали несколько весьма значимых акций. В 1930 г. Академия наук из СНК СССР передана в ЦИК СССР. В ее составе создана Планово-организационная комиссия во главе с академиком Н. Я. Марром в целях «методологической организационной проработки плана научно-исследовательской деятельности Академии наук и согласования его с общим планом социалистического строительства Союза ССР». В 1931 г. непременный секретарь академик А. П. Волгин уже докладывал Общему собранию АН СССР, что «в среде работников обновленной Академии… отрицание плана, исходящее из мотивов политических, нетерпимо»[567].