Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

В 1555 г. вышла книга Мартина Кромера «О происхождении и деяниях поляков» («De origine et rebus gestis Polonorum»). Первая часть, как заметил Д. В. Карнаухов, является образцом полемического трактата с чертами научной монографии[271]. Она посвящена проблеме происхождения славян. Кромер вслед за Длугошем и Меховским отделяет народ «Moschi» от «Руссов» («Russorum»), хотя они оба объявляются родственными и славянскими. Кромер повторяет тезис о появлении княжества Московии во времена Витовта, то есть в начале XV в. Сам народ (московиты) возник раньше. Кромер сближает его с мосхами, упоминаемыми в трудах античных географов. Получает развитие идея о тождестве сарматов и славян («славяне из сармат вышли»), среди первых особенно выделяются роксоланы. История средневековой Руси излагается в духе идей Длугоша, как история подчинения Польше и Литве[272]. При этом история Московии показывается как история экспансии, захвата княжеств и городов московскими князьями. Присоединение земель к Польше и Литве под пером Кромера благодетельно, присоединение к Москве является проявлением агрессии и тирании.

Во второй половине XVI столетия в Восточной Европе нарастают центростремительные тенденции. В 1569 г. Великое княжество Литовское и Королевство Польское объединились в единую Речь Посполитую обоих народов. Это предполагало интеграцию, а не размежевание народов. В этом контексте концепция противопоставления русинов и московитов могла мешать. Польские авторы начинают предлагать варианты «объединенного прошлого» и сочинять этногенетические легенды, предполагающие более тесную этническую связь. В «Хронике всего света» Мартина Бельского (первое издание – 1554 г.) и особенно в переработанной его сыном Иоахимом «Польской хронике» (издана в 1597 г.) были предложены новые идеи. Теперь «москва» и «русь» противопоставляются в меньшей степени, акцент делается на родстве этих народов. Мало того, Бельский говорит о существовании «Великой Руси», в которую входит «вся Москва», и «Малой Руси», к которой он относит земли Речи Посполитой, населенные православными русинами, потомками жителей Киевской Руси. Владельцем «Малой Руси» названо Королевство Польское «в Сарматии», в этом продолжилась восходящая к Длугошу тенденция обосновывать исторически легитимные права Польши на русские земли. При этом сильно ослабло противопоставление «Москвы» и «Руси», причем именно за Московским государством признается право именоваться «Великой Русью».

Смещение акцентов видно и в новой трактовке роли русских в мировой истории и истории славянства. Русские воюют в сарматской армии, сражающейся против царя античного Понта Митридата Евпатора. Именно русские являются прародителями других славянских народов (а прародителем русских-московитов выступает библейский сын Иафета Мезех/Мосох). Истоки русских/ руси, с точки зрения Мартина и Иоакима Бельских, – в Древнерусском государстве, в деяниях первых князей и Крещении русских князем Владимиром. В сочинении Бельских содержится новая идея – о преемственности Древней Руси и Московского государства. И там и там жил и живет один народ.

Почему концепция польских интеллектуалов поменялась к концу XVI в.? Ведь, казалось бы, во второй половине столетия отношения между Москвой и Речью Посполитой обострились до предела, шла кровопролитная Ливонская война (1558–1583 гг.). В этом контексте должны были бы возрастать ксенофобные, антагонистические концепции в восприятии идентичностей, а мы видим обратный процесс. Д. В. Карнаухов объясняет взгляды Бельского его протестантскими, антикатолическими симпатиями, которые и привели к неприятию католической концепции Длугоша – Меховского[273].

На наш взгляд, данную толерантность к московитам можно объяснить по-другому: Речь Посполитая выиграла Ливонскую войну, в стране наступила определенная эйфория от успехов, своего рода «комплекс полноценности». В перспективе было возможно объединение всей Восточной Европы под эгидой Польши. Конфронтационные концепции, разделяющие и противопоставляющие население региона, могли этому помешать; а вот объяснения, что здесь живет, несмотря на все разногласия, один народ, работали на легитимность будущих захватов и объединений.

Таким образом, именно польские интеллектуалы в конце XVI в. предложили историческую концепцию единого происхождения восточнославянских народов, которая опиралась на медиевальную трактовку роли средневекового государства – Киевской Руси как колыбели всех русских, проживающих и в Речи Посполитой, и в Российском государстве. Она предназначалась для легитимизации будущих польских завоеваний (которые почти что достигли своей цели в годы Смуты). Ирония истории в том, что Польша эту идею реализовать не сможет, но похожую концепцию позже возьмет на вооружение Российская империя (это воплотится во взглядах, что великорусы и малороссы произошли от единого корня – Древней Руси). И с ее помощью империя присоединит всю Восточную Европу, включая Польшу.