Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Итак, кем же он был – один из авторов «Повести о Словене и Русе», бывавший в Константинополе, читавший по-латински и по-польски, по всей видимости, выходец из украинских земель? В 1632 г. в Москву из Киева прибыл иеромонах Иосиф. Ему было поручено организовать школу для обучения греческому языку, но в конце 1632 г. или начале 1633 г. Иосиф умер[305]. Иосиф перед приездом в Москву некоторое время жил в Константинополе, но гораздо дольше жил в Киеве, в Киево-Печерском монастыре, и принимал участие в издательской деятельности этой обители. Обратим внимание, что в ряде списков «Повести о Словене и Русе» в заглавии читаются слова «выписано из истории киевской печатной». А. Л. Гольдберг полагал, что это указание появилось в конце XVII в. и что имеется в виду изданный в 1674 г. киевский «Синопсис»[306]. Д. М. Буланин и А. А. Турилов допускают, что изначально вместо слова «печатной» было написано «печерской» в сокращении до первых трех букв, то есть имелся в виду какой-то летописный сборник наподобие рукописей, включающих текст Ипа-тьевской летописи и действительно имеющих хождение в Киево-Печерском монастыре[307]. Однако киевской рукописи, содержащей тексты, близкие к «Повести о Словене и Русе», не обнаружено. Предложим другое объяснение. Если в составлении «Повести о Словене и Русе» принимал участие иеромонах Иосиф, то, учитывая его многолетний опыт работы в подготовке изданий Киево-Печерского монастыря, такая ссылка с его стороны вполне объяснима. В типографии монастыря в то время готовилось довольно много изданий, но не все они были реализованы. Иосиф мог иметь отношение к какому-либо историческому сочинению, которое либо готовилось к изданию, либо только планировалось. Не исключено, что в окружении патриарха Филарета могли иметь место планы публикации «Повести о Словене и Русе». В целом же это сочинение представляет собой первую в российском историописании попытку изложить древнейшую русскую историю в духе западноевропейских историографических концепций.

В конце XVII в. «Повесть о Словене и Русе» стала источником историографического творчества самобытного русского книжника Тимофея Каменевича-Рвовского. Он называет себя еще Тимофеем Петровым или Тимофеем Кифичем[308]. То же значение имеет и фамилия Каменевич: арамейское «Кифа» и греческое «Петр» означают «камень». Вторая часть фамилии «Рвовский», по мнению исследователей, указывает на храм Покрова на Рву, то есть на собор Василия Блаженного в Москве на Красной площади, где, вероятно, какое-то время служил Каменевич. Однако свой статус он определяет по-другому: иеродьякон Холопьего монастыря на Мологе. Написание истории, а вернее, сочинение предыстории Моложского монастыря стало основной целью исторических трудов Каменевича-Рвовского, которого можно рассматривать как одного из первых историков-краеведов.

Надо сказать, что краеведение Каменевича-Рвовского было довольно своеобразным. Вдохновившись «Повестью о Словене и Русе» (в сборнике исторических сочинений Каменевича-Рвовского (ГИМ, Синодальное собр. 961) она переписана трижды), книжник попытался в таком же ключе изложить древнюю историю Моложского монастыря. В качестве источника Каменевич использовал «Хронографическую Александрию» (или, что вероятнее, выдержку из ее текста в «Сказании о князьях Владимирских»), где приведена средневековая легенда об основании Константинополя, имевшего изначально название Византий. Согласно тексту Александрии, царь Виз назвал основанный им город, соединив свое имя с именем дочери Антии[309]. Отсюда, полагаем, у Каменевича-Рвовского этимология названия реки Шексны, которое якобы образовано от имени некоего великана Щека и его жены Сны. По такому же принципу, как пишет Каменевич, образованы названия города Москвы (от библейского Мосоха и его жены Квы) и реки Яузы (от сына Мосоха по имени Я и дочери Вузы)[310].

Еще один источник Каменевича не столь очевиден. По нашему мнению, им были «Записки» Сигизмунда Герберштейна о России, к концу XVII в. выдержавшие несколько изданий на латинском и немецком языках. При описании различных местностей России Герберштейн упоминает и Моложский Холопий монастырь. Его заинтересовало, почему монастырь назван Холопьим. Для объяснения этого топонима он приводит известную еще Геродоту легенду о рабах, изгнанных их хозяевами из города после того, как они взбунтовались и силой овладели имуществом и женами своих господ. Холопий городок, по преданию, существовавший некогда поблизости от Моложского монастыря, как считает Герберштейн, был основан рабами (холопами), которых некогда прогнали из Новгорода их хозяева.