Мода как культурный перевод. Знаки, образы, нарративы

Мода – знаковая система, позволяющая нам на визуальном и чувственном уровнях проявлять свою внешнюю идентичность. Она выражает индивидуальные и характерные для общества в целом черты, связанные с гендером, вкусами, этническим происхождением, сексуальностью и чувством принадлежности к определенной социальной группе, а также с нарушением принятых норм. Мода упорядочивает знаки одетого тела во времени и пространстве. В то же время она дает возможность смешивать коды и источники, с помощью знаков культуры создавая гибридные формы.

Будучи системой сигнификации и коммуникации, мода конструирует и воспроизводит тело в его жанровой определенности, посредством нанесенных на него знаков, дающих обществу основание приписывать телу определенные качества и ценности как «мужскому» или «женскому». Мода, следуя ключевому для нее принципу имитации, превращает эти знаки в стереотипы. Но в то же время, повинуясь динамике социальных различий, оставляет за собой свободу выходить за рамки этих знаков, искажать их и изобретать новые. С одной стороны, гендерная идентичность в моде вбирает в себя канонические и стереотипные образы мужского и женского, с другой – оспаривает господствующие дискурсы на уровне телесных знаков.

Поэтому легкомысленный, казалось бы, язык моды способен умно и непредубежденно касаться социальных и гражданских проблем нашего времени, связанных с квир-культурой и квир-сообществами.

Буквально с момента рождения детские рубашки, шапочки и носки однозначно указывают на гендерную принадлежность ребенка, прежде всего своей расцветкой. В Италии, если новорожденный в розовом, значит, это девочка, если в голубом – мальчик. Представление, что одежда, то есть все, что покрывает и украшает тело, должна четко обозначать биологический пол, утвердилось во многих культурах. В западной одежде эту функцию выполняют цвета, ожерелья, рисунки и вышивка на ткани – и даже расположение пуговиц на взрослой одежде остается разным.

На фотографиях начала ХX века европейские мальчики часто запечатлены в длинных сорочках, похожих на одежду девочек того же возраста. Подобные снимки наводят на мысль, что в ту эпоху эти аспекты не играли такой роли. Однако достаточно вглядеться в детали старых фотографий, например обратить внимание на уши девочек – уже украшенные, в отличие от ушей мальчиков, золотыми сережками, – чтобы заметить мелкие гендерные различия. Таким образом, тема двойственности, символической оппозиции мужского и женского присутствует в одежде с раннего детства в виде знаков, указывающих на гендерную и сексуальную идентичность. Модели и стереотипы одежды переплетаются с другими моделями и системами – сегодня к ним можно отнести книги и спорт, – конструирующими непосредственный телесный опыт, который складывается из физического присутствия, культуры, биологии, привычек, эмоций, ограничений и свободы.

Со второй половины ХX века в моду вошли неформальная одежда и стиль унисекс. Поначалу такие фасоны привлекали молодежь, но постепенно распространились и среди старших поколений: сегодня такие вещи носят все, от детей до пожилых. В публичной сфере сексуальная идентичность взрослых явственно просачивается сквозь их одежду. Особенно это касается торжественных случаев, когда надо, так сказать, «предъявить товар лицом», то есть создать образ, отвечающий положению человека в обществе. На протяжении последних двух столетий мужчины на Западе отдавали предпочтение темным тонам, и вариантов у них было немного. У женщин выбор больше: между юбками и брюками, платьями и блузками, мини и макси – по крайней мере, в демократических обществах. При теократических и интегралистских режимах одежда, наоборот, превращается в символ, на который проецируются запреты и формы угнетения, направленные против женщин.

Однако «невысказанной» и порой скрытой остается человеческая и культурная жизнь людей, чья сексуальная идентичность не соответствует той, что условно называют «биологической». Их предпочтения в одежде противоречат «участи», предназначенной им, может быть, еще той розовой или голубой распашонкой, в которую родители завернули их в младенчестве. Таких людей принято называть трансгендерами. Но очевидно, что столь сложный чувственный и психологический опыт нельзя сводить к одному языковому шаблону. Для «транслюдей» внешний физический облик, а значит, и одежда как его составляющая – ключевые элементы частной и публичной идентичности и репрезентации. Слово «кроссдрессер», часто применяемое к транслюдям, очень многое говорит об одежде как своего рода протезах. Трансмужчины, как правило, стремятся замаскировать свою мужественность на уровне одежды. Трансженщины, наоборот, стараются выглядеть подчеркнуто женственно и носят откровенные платья, обтягивающие результат пластической хирургии и чрезмерно сексуальные, – они мучительно стараются добиться впечатления подлинности, даже если оно недостижимо и результат получается спорным.