Модернизация с того берега. Американские интеллектуалы и романтика российского развития

Но отсутствие более решительного официального американского ответа на ситуацию голода нельзя объяснить лишь чопорными манерами профессиональных дипломатов. Внимательная оценка докладов американских дипломатов показывает, что они, как и знакомые им журналисты и ученые, уравновешивали издержки советского экономического развития с потенциальными выгодами. Эта попытка найти баланс едва ли изменила их оппозицию советским руководителям или американскому признанию, но она все же дает представление об американских взглядах на советское развитие. На самом деле сам Кеннан дал самое яркое описание энтузиазма в отношении экономического развития, существовавшего в Советском Союзе. Его замечания на эту тему были сделаны в ответ на вопрос его руководителя летом 1932 года, когда он еще жил в Риге. Когда Кеннана попросили оценить настроения населения в Советском Союзе, он оказался в крайне невыгодном положении; не имея возможности посетить страну, он основывал свой анализ на официальных советских отчетах, а также на западных отчетах об СССР. Из этих сообщений он заключил о степени регламентации советской жизни и о недовольстве советских граждан. Но одна западная работа, книга немецкого социолога Клауса Менерта о советской молодежи, убедила Кеннана в том, что у советского режима была преданная группа сторонников, настоящих энтузиастов. Менерт выразил как удивление, так и уважение к способности советских граждан «справиться с новыми и гигантскими трудностями» первой пятилетки. Менерт не стал отвергать успехи плана как «просто» результаты «дикого терроризма [или] просто известной способности русского народа страдать». Вместо этого он приписал успех «героической жертве», которая «требует величайшей преданности» от своих граждан. Кеннан подробно остановился на анализе Менерта в своем официальном отчете:

[Менерт] показывает, что определенная часть, по крайней мере молодежь, полна энтузиазма и настолько счастлива, насколько могут быть люди, когда они полностью погружены в задачи, которые не имеют никакого отношения к их личной жизни. Нет никаких оснований в этом сомневаться. Известно, что романтика экономического развития вдохновляет молодежь не только в России, но и в других странах. Это вдохновение тем более велико в России, где правительство поощряет молодежь игнорировать все другие вопросы в пользу экономического прогресса. <…> [Это вдохновение] в значительной степени избавило этих молодых людей от проклятий эгоизма, романтизма, мечтательности, самокопания и растерянности, которые выпадают на долю молодежи буржуазных стран[528].

Таким образом, Кеннан рассматривал индустриализацию, помимо ее материальных целей, как полезный способ отвлечься от типичных проблем западной молодежи – возможно, тех же самых проблем, которые преследовали в молодости самого Кеннана. Получается, что его признание «романтики экономического развития» было частью его критики эгоизма и изоляции буржуазной жизни, которые он сам остро ощущал. Это стремление к великой задаче, которой он мог бы себя посвятить, распространялось даже на советскую индустриализацию. Его стремление к более масштабному делу преодолело, в данном случае, его оппозицию СССР и культурной и экономической модернизации в целом.